Арам Эриванян медленно и осторожно поднялся. Подскочившая тут же Милена помогла ему пройти в свою спальню. Через полчаса она вышла.
— Я дала ему успокоительного. Пусть хоть немного поспит. Боюсь, он не выдержит.
— Если нам хоть каплю повезет, завтра ночью мы будем в Вене. И все.
Зазвонил телефон. Женщина сняла трубку. И снова положила ее через несколько секунд.
— Никого... — сказала она. — Уже не первый раз за то время, что вы здесь... Скорей бы все это кончилось.
За этот вечер она уже успела прикончить бутылку сливовицы. Принесла с кухни другую и открыла ее.
Опорожнила первый бокал и вставила кассету в аудиосистему «Акай». Зазвучала хрипловатая цыганская песня со свистом кнута и звоном бубнов. Можно было подумать, это свистят страшные нагайки казаков посреди степи. Милена снова наполнила бокал и предложила Малко:
— Выпейте со мной.
— Зачем вы столько пьете? — спросил он осторожно.
Милена сразу не ответила. Когда она повернулась к Малко, глаза у нее были совсем стеклянными. Отсутствующий, потерянный взгляд.
— Чтобы забыть те дни, когда мы были счастливы с Арамом, — сказала она наконец. — Пусть в Бейруте всегда напряженно, для нас это был сон. Большой дом. Арам послал меня в Париж специально, чтоб я обставила его по своему вкусу. Я скупила у «Ромео» все. Это стоило бешеных денег, но выглядело совершенно великолепно!
По крайней мере, часть денег сторонников «Асалы» пошла на благое дело...
— Вас терзают эти воспоминания?
— Можно и так сказать, — ответила женщина. — Обратная сторона счастья.
— То есть ваше предательство?
В черных глазах Милены появилось выражение полной безнадежности. Она тихо произнесла:
— Значит, вам все известно?
Малко не рассчитывал, что Милена «расколется» так быстро, без всякого сопротивления. Ему даже было немного стыдно, что он воспользовался ее минутной слабостью. Но ведь нужно же ему знать наверняка. Если обвинения Тани Вартанян были небеспочвенны, то риск, которому он подвергался, увеличивался... И еще как увеличивался!
КГБ...
Вдруг Милена беззвучно зарыдала, опершись на плечо Малко.
— Что вы на самом деле сделали? — спросил Малко.
Она посмотрела на него полными слез глазами. Словно загипнотизированная, плохо отдавая себе отчет в своих действиях...
— Если я скажу вам правду, вы не захотите больше иметь со мной дела, вы будете меня презирать.
Малко улыбнулся ей, стараясь поддержать.
— Кто знает? На свете вообще нет только черных или только белых людей.
Неожиданно Милена заговорила с патетикой в голосе:
— Клянусь головой моей матери, я всегда его любила. И люблю сейчас.