Гуру потряс Раку за плечи, и тот тяжело поднялся на ноги, чередуя мольбы о пощаде с униженными заверениями в своей преданности. Кали переоделась в оранжевое сари, вытолкала обоих мужчин в коридор, и все вошли в лифт.
– Если скажешь в холле хоть одно слово, – бросила ему Кали, – я своими руками сдеру с тебя кожу!
И она была вполне способна на это.
Внизу их уже ждал черный “Мерседес-250”. За рулем сидел второй гуру. Кали втолкнула Раку в салон и села рядом с ним на заднее сиденье.
– В Убуд, – коротко приказала она.
* * *
Непрерывные визги обезьян сливались в оглушительный шум. Обезьяны начинали кричать с наступлением ночи и не умолкали до самого рассвета. Ни один индонезиец не отваживался сунуться затемно в обезьяний лес. Ночью там могли безнаказанно гулять только боги и демоны.
Сидя на подушке на ступенях разрушенного храма. Кали хладнокровно наблюдала за действием, разворачивающимся на ее глазах. Издали зрелище напоминало одну из бесчисленных церемоний, которые проводятся на Бали каждый вечер: люди приносят в жертву петуха или свинью, а затем совершают молитву.
Однако на этот раз в центре небольшой группы жрецов находился связанный и брошенный на землю человек.
Пракасан отвесил Кали низкий поклон. Этот бывший дорожный рабочий выделялся среди других присутствующих могучим телосложением и заметным косоглазием. Секретарь Убудского комитета ИКП щеголял в дырявом жилете, надетом прямо на голос тело.
Этого человека на острове боялись все.
– Он все расскажет, – пообещал Пракасан. Кали криво усмехнулась:
– Что ж, полагаюсь на тебя.
Вокруг развалин стояли на страже единомышленники Пракасана на случай нападения, которое, впрочем, было весьма маловероятно. Этот разрушенный храм находился более чем в километре от деревни, в самом конце дороги. Остальные партийцы окружали Раку. Сцену освещали два смоляных факела. Кали уселась поудобнее, стараясь не помять роскошное сари.
Теперь Рака стоял на коленях; его руки были связаны за спиной. Секретарь ИКП медленно обошел вокруг него, помахивая остро отточенным тридцатисантиметровым тесаком – так называемым парангом. Таким оружием можно было начисто снести человеку голову.
Пракасан с громким смехом отклонил голову пленника назад и слегка провел лезвием по шее. На коже тотчас же показался кровавый след. Рака сдавленно вскрикнул.
Члены ИКП расселись по-турецки вокруг связанного человека и приступили к ужину, обмениваясь шуточками; один из них уважительно поднес Кали тарелку с символическим угощением. Это было частью церемонии запугивания. Рака был с ней знаком, поскольку уже участвовал в ней раньше – правда, в качестве палача...