Дэвид Морей снова нахмурился.
— Не могу понять, почему тебя так интересуют подобные вещи.
Ямочка появилась снова.
— Вот что я скажу тебе, Дэвид, ради твоего же блага.
Если ты когда-нибудь встретишь женщину, не проявляющую интереса к вещам, которые ты так презираешь, и женишься на ней, то эта серьезная дама очень скоро приберет к, рукам и тебя и все, до чего дотянется, и сумеет так тебе надоесть, что ты захочешь ее убить. Потому что больше не сможешь ощущать свое превосходство, а для тебя это хуже смерти.
Салли заметила, что Дэвид как-то странно на нее смотрит. Даже если он считал, что в ее словах есть доля справедливости, то никогда бы не доставил ей удовольствия, признав это.
— Ну, я не утверждаю, что если женщина интересуется всякими пустяками, то она такая уж плохая, — наконец сказал Дэвид. — Легкомысленная форма может скрывать вполне серьезное содержание — так под приторной глазурью иногда оказывается недурной пирог. Например, может ты этого и не заметила, но я тоже обладаю чувством юмора, только не стараюсь его афишировать. — Он взял последние два письма. — Ну, продолжим работу.
На подкашивающихся ногах Полина Пейн вышла из галереи на улицу. Вообще-то ноги у нее были крепкие, и то, что с ними теперь происходило, не имело к новым туфлям ровным счетом никакого отношения. Можно сказать, она перестала ощущать собственные ноги, которые еще совсем недавно так болели. Ей казалось, будто все вокруг плавает и тротуар ходит ходуном. Полина зашла в маленькую чайную — из тех, которые еще сохранялись в Лондоне, где впереди, у входа, продают печенье и булочки, а сзади, в глубине, стоит полдюжины столиков. Сев за один из них, она заказала традиционную британскую панацею от всех бед — чашку чаю.
Мисс Пейн задумалась о том, что ей теперь делать.
— Может, обратиться к первому встречному полисмену? Она очень живо вообразила себе этот разговор.
«Итак, мисс, вы утверждаете, что слышали, как этот мужчина сказал…»
«Нет-нет, я не слышала, что он говорил. Я вообще ничего не слышу — я глухая».
Перспектива безнадежная — Полина не раз оказывалась в подобных ситуациях, чтобы сомневаться в этом. Кроме того, следующий вопрос непременно коснулся бы личности двух мужчин, за которыми она наблюдала, или, по крайней мере, их внешности. Что касается сидевшего ближе к ней, то Полина заметила только темный плащ-дождевик и профиль под черной фетровой шляпой. Второго мужчину она разглядела лучше. На вид вполне благообразный, но когда вас просят описать внешность человека, которого вы видели мельком, что остается в памяти, кроме смутного впечатления? Мисс Пейн часто интересовало, каким образом хороший писатель умудряется создавать зримые образы своих персонажей. Не наделенная подобным талантом, она, как ни пыталась мысленно описать мужчину в галерее, вспоминала все тот же стандартный набор — поношенный темный плащ, такой же, как на его собеседнике, средний рост, возраст — около тридцати лет, волосы и глаза — неопределенного цвета плюс отсутствие бороды и усов. Конечно, ей надо было остаться в галерее — подождать и попытаться проследить, куда он пойдет. Да только вряд ли бы это что-нибудь ей дало, так как он наверняка бы вскоре обнаружил слежку и сел в такси или зашел в отель, чтобы избавиться от хвоста. Полина понятия не имела, как детективам удается незаметно следить за подозреваемыми, а при мысли, что этот человек мог заметить ее и понять, что она следит за ним, пол чайной начинал раскачиваться точно так же, как недавно тротуар. Мисс Пейн глотнула крепкого чаю и откинулась на спинку стула, ожидая, пока прекратится дрожь.