— Слушай, Уилфрид, я не могу тратить на тебя время — мне нужно отвечать на письма поклонников Мэриголд.
— Дорогая, ты уже говорила это.
Пишущая машинка застрекотала с новой силой.
— И буду говорить, пока ты не уберешься отсюда.
Уилфрид принял почти горизонтальное положение. Он был худой и долговязый, с гладкими темными волосами.
— Не будь такой суровой.
Салли засмеялась — как она ни старалась быть суровой, ее милый заразительный смех выдавал добросердечие и мирный нрав.
— Тогда я буду свирепой! — предупредила она, устремив на Уилфрида карие глаза.
Молодой человек самодовольно улыбнулся.
— Надеюсь, не со мной?
— Это почему же?
— Тебе не хватит духу.
Салли нахмурилась — она вбила восклицательный знак не там, где следовало.
— Вот, из-за тебя испортила письмо профессору, который тщательно проанализировал все синтаксические погрешности в двадцати пяти книгах Мэриголд. Я не могу провоцировать его, делая ошибки в письмах. Пожалуйста, уходи.
Уилфрид вытянулся еще на дюйм в просторном кресле и закрыл глаза.
— У меня не хватит на это сил. Кроме того, я обдумываю предложение руки и сердца.
Вставив знак сноски посреди предложения, Салли убрала руки с машинки.
— Ты уже делал мне предложение вчера.
— И позавчера, и позапозавчера. Я беру тебя измором, голубушка.
— Ну и сколько же раз мне придется отвечать «нет»?
— Понятия не имею. В один прекрасный день тебе это надоест.
— Послушай, Уилфрид…
Он взмахнул рукой.
— Давай сменим тему. У меня нет сил пререкаться. Кроме того, у меня претензия к твоей тетушке Полине. Или нужно говорить «на твою тетушку»?
Салли покраснела от злости.
— Она не моя тетя, а кузина твоей матери!
Уилфрид покачал головой.
— Дело не в степени родства. Если беспомощная девушка находит убежище у пожилой женщины, последняя автоматически становится ее тетушкой. Это просто вежливое обращение. Ты ведь не хочешь быть невежливой с Полиной? Да и вообще сейчас не время для праздных споров.
Как я сказал, у меня к ней Претензия, и мне нужна твоя поддержка для ее удовлетворения. Как ты насчет саботажа?
— Слушай, Уилфрид…
Рука Уилфрида сделала очередной взмах.
— Не торопи меня. Это ослабляет иммунитет, истощает запас энергии и вообще нервирует. Как ты, возможно, догадалась, моя Претензия касается мансарды. Почему Полина позволила ее занять Дэвиду Морею? Там отличное освещение — северное окно. Если Полина согласилась превратить мансарду в студию, то почему, во имя перечня всех родных и близких, она впустила туда постороннего, а не сына своей собственной двоюродной сестры?
— Что еще за перечень родных и близких?