- Что он мелет... что он мелет... - сказал доктор Шура.
Сапожников посмотрел на него и сказал:
- Я думаю, что человек произошел от обезьяны потому, что он ушел от обезьяны. А ушел он от нее к морю.
- А зачем вам это все надо? - спросил Филидоров.
- Я думаю, что мозг человека развился и стал человеческим до Атлантиды, потому что кроманьонец рос вместе с каким-то напарником, которого он потерял после катастрофы, когда ушел от моря...Я думаю, что дельфины, - это его охотничьи собаки, которые до сих пор ищут своего хозяина... и свистят ему... и не понимают, что с ним и почему он не откликается...
- Какое странное предположение, - сказал Толя.
- А человек изобрел орудия, которые стали оружием, и так и далее... И потому война - это рак развития, это разъединение... а мир - это состояние здоровья, это симбиоз... И потому я думаю, что назревают две цивилизации цивилизация рака и цивилизация симбиоза: все молчали, потому что видели, как бьется его душа в надежде сформулировать невероятное. Авось кто-нибудь подхватит.
- Симбиоз, симбиоз... - начал Дунаев. - Раньше проще говорили пролетарии всех стран, соединяйтесь... это я согласен... А пролетарии всех стран, разъединяйтесь - я не согласен... От этого и война. Ребенку понятно.
- Это не проще, - мягко сказал Филидоров. - До этого тоже тысячи лет додумывались.
- Шура... что вы обо всем этом думаете как биолог? - спросил Толя.
- Оставьте меня в покое! - закричал доктор Шура. - Оставьте! - И выскочил, хлопнув дверью.
- Вдали от тебя я тоскую, - сказала Вика. - А вблизи я заболеваю от твоих фантазий...
- Вы считаете, он на них права не имеет? - спросил Дунаев.
- Он не имеет права подчинять им свою жизнь и мою.
- А ты не подчиняйся, - сказала Нюра. - Вот бог, а вот порог. Ты ему не годишься.
- Нюра! - сказал Дунаев.
- Жизнь состоит из времени, - промямлил Сапожников.
- Опять вы за свое, - рассердился Филидоров. - Толя, налейте ему боржому.
Тогда Вика перестала расчесывать волосы и приготовилась скандалить. Филидоров и Толя демократически ушли, а Дунаев остался. Он эти дела вот как знал. У него у самого этот симбиоз распадался тыщу раз из-за Нюриных фантазий.
- Я сейчас приберу, - сказала Вика.
- Сама приберу, - сказала Нюра.
- Ну что ж... тогда я уйду.
- Ага... Ступай, - сказала Нюра.
- Ладно... - Сапожников махнул рукой. - Ладно. Иди.
- Ты меня неверно понял, - сказала Вика.
- Я тебя верно понял.
- Я ухожу потому, что с тобой я становлюсь такой же сумасшедшей, как ты.
- От себя далеко не уйдешь.
- Поцелуй меня, - сказала она, - сейчас или никогда.