— Я приду, обязательно приду еще раз. Бабушкин день рождения — двадцать четвертого августа, а мой портрет — подарок для нее.
Она кивнула Мэтью и пошла дальше по платформе, а он двинулся в противоположном направлении, чтобы только не смотреть вслед ее удаляющейся воздушной фигурке.
— А почему Мэтью не зашел? — Это был едва ли не первый вопрос, который задала ей бабушка, расцеловав внучку в щеки. — Он говорил в тот раз, что сегодня приедет за своей машиной. Вы ведь вместе ехали в поезде?
— Ну.., да, вместе. Но он просто просил передать, что портрет скоро будет готов. Я должна побывать у него еще на одном сеансе, — добавила она нехотя.
Бабушка заметно обрадовалась.
— Между прочим, он замечательно починил в прошлый раз мой миксер. Я даже не поняла, что он сделал, просто присоединил какой-то проводок. А я всегда считала, что художники абсолютно ничего не смыслят в домашней технике.
— Ну… Мэтью не только художник, — пробормотала Эдит. Ей очень не хотелось обсуждать его сейчас, и она испугалась, что бабушка начнет выспрашивать подробности их встреч.
Бланш иногда бывала очень любопытна.
— Я сегодня не надолго, просто решила тебя проведать и убедиться, что ты хорошо себя чувствуешь, — сказала Эдит, целуя бабушку в мягкую, розовую щеку, пахнущую мятой. — Вернулся Сесил, и мы сегодня собирались вечером в ресторан.
Бабушка сразу помрачнела, повернулась и пошла в дом. Эдит с досадой последовала за ней.
— Сесил, Сесил, — услышала она бабушкино ворчание. — Мог бы и подольше не приезжать.
Вот и она тоже несправедлива к бедному Сесилу! Но с бабушкой спорить бесполезно.
— У меня сейчас была Роза Ярдли, — сказала бабушка, и Эдит вспомнила, что это та девушка, которая охотнее других помогает бабушке возиться с малышами. — Она повела двойняшек Фокстонов на прогулку. Вот у кого настоящий дар общения с детьми! Из нее вышла бы чудная воспитательница или учительница. Но ее семья страшно бедная, никто не станет платить за ее образование. Роза устроилась официанткой в паб, на учебу не остается ни денег, ни времени. — Она вздохнула и села на диван. — Не нужно сегодня полоть, лапочка, просто посиди со мной… Ты ведь не надолго…
В ее голосе прозвучала грустная нотка. Эдит села рядом и с участием заглянула бабушке в глаза.
— Ты нездорова? Только умоляю, не скрывай от меня. Если не хочешь, мы не скажем маме и папе, но я должна знать…
— Нет, ну что ты, моя дорогая. — Бланш любовно провела ладонями по ее волосам. — Я здорова.., насколько это возможно для моего возраста. Другое меня беспокоит. — Она взглянула на Эдит, и взгляд ее был таким ласковым и тревожным, что у Эдит сжалось горло. — Если бы ты только еще раз подумала, хорошенько-хорошенько подумала… Заслуживает ли он твоей любви?