Заслонив его своим телом, она подняла возмущенный взгляд на Донована. Он был чисто выбрит, но волосы у него засалились, костюм был измят.
— Что ты с ним сделал? — потребовала ответа Сара, не ощущая страха, только гнев. Ярость.
— Я думаю, вопрос в том, — поправил ее Донован, — что ты с ним сделала.
Нет, этого не может быть. Этого не могло случиться. Только не здесь, в доме ее отца, где в кухне, у нее за спиной, так весело, так уютно булькает кофеварка, в затянутое тюлевыми занавесками окно заглядывают лучи утреннего солнца, а на дверце холодильника висят рисунки ее племянника и племянницы, сделанные цветными мелками и прикрепленные яркими магнитами в виде овощей и фруктов, которые раздают в местной бакалейной лавке в качестве призов за покупку.
Еле двигая губами, Нэш заговорил. Говорил он медленно, с трудом, словно каждый вздох причинял ему неимоверную боль. Глаза его были затуманены. Сара поняла, что мысли у него путаются, но он изо всех сил пытается сосредоточиться, не терять сознания. Вот его взгляд немного прояснился…
— Я ему говорил… какая ты стерва… что ты… мне даже не нравишься… но этот ублюдок… даже слушать не хотел.
У нее вырвался короткий икающий возглас — не то смешок, не то рыдание.
— У тебя прискорбно скверный вкус, когда речь заходит о мужчинах, — заметил Донован снисходительным тоном, которым часто обращался к ней. — Ты хоть знаешь, что Нэш Одюбон — это даже не его настоящее имя? Ты знаешь, что он сидел в тюрьме? За убийство?
Она не отводила глаз от Нэша.
— Ты лжешь.
Все это по ее вине. По ее вине!
— Это правда.
— Правда, правда… — пробормотал Нэш.
Его голова моталась из стороны в сторону, веки опустились.
Убийство? Нэш? Нет, она не будет об этом думать. Только не сейчас. У нее это в голове не укладывалось.
Донован перешел к более насущному вопросу — к своей собственной персоне:
— Ты меня обидела, Сара. Очень сильно обидела, просто ужасно. И теперь я не уверен, что смогу жить с тобой после того, что ты сделала, после твоей измены, после того, как ты предавалась блуду с этим негодяем.
“Неужели он говорит о разводе?” — подумала она с надеждой.
— Я заявил о твоем исчезновении. Я сказал полиции, что Одюбон тебя похитил, а потом позвонил мне с требованием выкупа.
Вспыхнувший было в душе у Сары слабый огонек надежды угас. Ее охватило знакомое чувство беспомощности. У Донована все всегда было продумано до мелочей. Все его планы были безупречными, объяснения — исчерпывающими. Не человек, а божок, управляющий своей маленькой вселенной. У него это отлично получалось.
— Я мог бы сказать полиции, что он убил тебя, но ты тоже успела в него выстрелить. Двойное убийство.