— Ну, поживем годик в вечной мерзлоте, — делился своими соображениями Лихарев, — помаемся в общаге, зато деньжат северных подкопим и продвижение по службе сделаем. Кого как, а нас такой расклад устраивает.
— Погоди-ка, — сказал Павел. — Вы прописку-то питерскую за этот год не потеряете?
— Черта с два! — самодовольно ответил Лихарев. — Жилплощадь бронируется. Так что запираем на все замки, сдаем на охрану, а через годик въезжаем, будто и не выезжали.
— А что ж не сдаете? — с замирающим сердцем спросил Павел.
— Мы думали, но страшновато как-то. Еще что за жилец попадется. Возьмет да вместо оплаты всю мебель вывезет, или по междугородному наболтает тысяч на пять, или притон устроит, а нам разбирайся потом. Случаев таких много.
— Слушай, понимаешь, тут вот какое дело... — Конечно, Павел не стал рассказывать Лихареву правды, а сочинил что-то про капремонт, про совершенно антисанитарный маневренный фонд, в который им предлагают въехать с маленьким ребенком, а с отцом у них крупная размолвка, и обращаться к нему ужасно не хочется.
— Это я могу понять, — сказал Лихарев. — Эти старики совсем оборзели. Ни с того ни с сего начинают считать, что все вокруг им обязаны. Продыху не дают... А вы вот что — поживите-ка это время у нас, до нашего возвращения, естественно. За квартирой присмотрите, цветы там поливать надо.
— Только мы много платить не сможем, — предупредил Павел.
— Какое там много? Квартплата, свет, газ. А уж если вы к нашему приезду ремонтик небольшой сообразите, так мы ж вам еще благодарны будем...
Вот так. Павлу даже не пришлось просить. В течение почти года в его распоряжении оказалась прекрасная, самую чуточку запущенная двухкомнатная квартира на Лесном проспекте. В такие моменты Павла покидал весь его благоприобретенный атеизм.
— Спасибо тебе. Господи, — шептал он, спускаясь из квартиры Лихаревых, куда Владька затащил его в тот же день.
Решение нырнуть в Москву было импульсивным и диктовалось до боли под ребрами нежеланием видеть плачущий Ленинград. Не хотелось уходить с орбиты этих чудиков, которых встретила в Новом свете. Подобно ей, они жили адреналиновым голодом, изобретали велосипеды, спотыкались, но ничуть по этому поводу не комплексовали... Желая приоткрыть кулисы увиденного театра, Таня спросила аспирантку Веру:
— Тебе-то зачем все эти копания в архивах?
— Так интересно ведь, — она изумилась и рассмеялась. — Все просто, Таня. Спасибо партии родной за трехгодичный выходной. А это, как понимаешь, еще та школа.
Именно Вера и сблатовала на заход в Москву.
— Поехали, посмотришь, что за цвет нации учится в первопрестольной, а заодно и общагу, где этот цвет произрастает.