И пока он дотрагивался до ее спины… Пока он прикасался к ней своими тонкими пальцами… Пока он трогал ее… Она вдруг почувствовала необыкновенную радость и свободу.
Он… Он стал ее Тристаном. Он стал ее избавителем… И он прикасался к ней. К ее спине.
Тонкими частыми стежками схватывая разошедшуюся молнию.
— Вы из службы спасения? — шепотом спросила она…
— Почти, — ответил Гриша…
И тут она почувствовала, как он наклонился к ее спине губами.
Закончив стежки, чисто по-русски решил перекусить тонкие ниточки…
Он перекусил нитку, но не отвел губ, запечатлев на ее шее нежный, едва влажный поцелуй.
— Спасибо вам, — сказала Таня, — вы мой спаситель…
Когда они вернулись из гаража к гостям, вечеринка была в самом разгаре.
— Гриша, спой нам! — попросила одна из вчерашних ассистенток, та, что щелкала давеча своим «никоном», а теперь вместо фотоаппарата держала в руках бокал шампанского.
— Гриша, спой! — вторили ей гости.
— Спойте, Гриша! — попросила своего нового друга Татьяна.
— Ну, если только Таня мне подпоет, — сказал Гриша, беря в руки гитару.
— Точно-точно! — подхватил оказавшийся тут Эрон, — дуэтом, дуэтом, пожалуйста…
И когда Таня, слегка откашлявшись, попробовала голос, Эрон крикнул куда-то в глубь гостиной:
— Колин, Колин, подойди к нам сюда, ты хотел на это посмотреть…
И они спели.
Они спели «Яблоньку». Причем спели так, как будто репетировали вчера весь день. Гриша даже знал два куплета на цыганском, и спел их один своим мягким, словно черный бархат, баритоном.
Спели «Шумэн-шумэн» по-цыгански, Гриша прекрасно подтягивал вторым голосом, а когда он сыграл сложное, исполненное звучными пас сажами гитарное соло, Таня не удержалась и прошлась цыганочкой по вмиг освободившемуся проходу.
Все их обступили. Обступили и хлопали в такт Гришиным аккордам.
— Ай да Таня Розен, ай да молодец, — громче всех хлопал Колин Фитцсиммонс, — с такой актрисой разве мы не снимем приличный фильм? — обернувшись к какому-то важному мужчине громко, чтобы все слышали, спросил он…
Их первая ночь была прекрасна.
Но она все же поплакала.
Поплакала, прошептав сама себе: «Прости меня, прости меня, мой ослик! Прости меня, Пашка…»
А когда они завтракали с Гришей, завтракали в постели в его номере, Гриша вдруг предложил ей записаться на студии «Юнайтед Артистс».
— Давай запишем альбом цыганских романсов!
— С тобой — все что угодно, — сказала Таня и снова раскрыла ему свои объятия.