— Ну что? Не притворяйся, уже два часа дня. Я же знаю, что ты не спишь. Вставай, я сегодня щи с грибами приготовила, настоящие, капустку-скороспелку сама заквасила накануне. Правда, мальчишкам не понравилась, а вот Фимка за милую душу стрескал. Сразу видно русскую породу, даром что мулат. — Лизавета взяла за плечи Таню и повернула к себе. — Кошмар какой-то! Ты посмотри, на кого ты похожа! Лицо как первый блин, который комом!
— Оставь, Лизка. Ничего я не хочу и видеть никого не могу. Все кончилось. Ты не понимаешь, я даже детей видеть не могу: они мне его напоминают и когда говорят, как он, и когда молчат, как он. Как жить с этим? — Таня закрыла лицо простыней и разрыдалась.
— Ну, все, надоела мне твоя слякоть псковская! Не хватало мне на старости лет твоих мальчишек поднимать в одиночку. Что случилось, то случилось и назад не воротишь. Да и не верю я в эту темную историю, ну, не верю, и все. В тридцатых годах у нас и не такие истории сочиняли на людей. Забыла? А здесь, может, почище чем у нас умеют расписать человека. Время покажет кто прав. А пока надо о себе подумать. Ты детям нужна, мне, себе самой, а может и ему. Все одному Богу известно. Для русского человека только два лечения от хандры — водка или работа. Поскольку первое отменяется по причине мерзости, то остается второе. Так что давай в душ мигом. Я из тебя человека делать буду.
Лизавета чуть не пинками затолкала сестру в ванную. Включила душ на полную мощность с холодной водой и, крепко прижав Танину спину к стенке, направила струю на вялое тело. Не обращая внимания на визг и уговоры прекратить экзекуцию, Лизавета растерла Таню жесткой губкой, потом пустила теплую воду, добавила морской соли и заставила валяться в «рассоле». Потом опять вымыла, не экономя душевого геля. А под конец, встав на табурет, облила из ведра опять холодной водой.
— Дай хоть полотенце! — взмолилась Таня. Через полчаса она осторожно отправляла в рот ложку за ложкой щи, боясь смазать крем с лица.
— Ну, вот теперь совсем другое дело. — Лизавета скрепила Танины волосы заколкой и улыбнулась отражению родного лица. — Ну что, актриса, будем репетировать счастье. Или ты профнепригодна? Главное, как у вас там говорят: надо только в роль войти, может и прирастет.
Таня распрямила плечи и слабо улыбнулась зеркалу.
— Репетировать, так репетировать. Придется играть саму себя, а сценарий пока не написан.
— Главное, чтобы не трагедию, а с остальным ты справишься. Вот, звони, там тебе скучать не придется. — Лизавета протянула сестре листок.
— «Мунлайт Пикчерз»… Да ну их… не хочу я… не могу…