Сначала по поводу исчезновения Алексея Аде пришлось объясняться с одной матерью – Клаву она с порога отправила укладывать расшалившегося Никитушку.
– Что ты ему говорила? – спросила Анна Давыдовна, не сводя с Ады пронзительного взгляда.
– Да ничего я ему не говорила! – истерически взвизгнула Ада и уже спокойнее продолжила: – Только то, о чем мы с тобой условились... Ну и что в таких случаях полагается...
– Полагается... – задумчиво повторила мать. – Ничего ему не обещала – отбайлу своего бросить, с ним на край света бежать?
– Что я, ненормальная? – фыркнула Ада.
– А он тебе?
– Ничего особенного... Повторяю, все было как надо, замечательно все было! А утром просыпаюсь – нет его, только вещички на кухне сложены и записка эта идиотская!
– И все? – Анна Давыдовна очень пристально посмотрела на дочь. Та выдержала ее взгляд. – Ну ладно. – Мать встала с кресла. – Может, так оно и лучше. Так или иначе, пришлось бы его отсюда как-нибудь выпроваживать, оставаться ему здесь было бы нехорошо. Теперь давай думать, что остальным скажем.
С Клавой объяснялась сама Анна Давыдовна. А режиссура была такая: уложив Никитушку, Клава собрала чай в столовой и, когда хозяева вышли туда, спросила, естественно, отчего не идет ужинать Лексей Ивардович. При этих словах Ада вздрогнула, изменилась в лице и выбежала из комнаты. Анна Давыдовна усадила озадаченную Клаву и сказала:
– Клава, наш Алексей Эдуардович оказался, увы, подлецом, последним негодяем. Когда мы попросили его привезти Адочке ключи, он воспользовался тем, что оказался с ней наедине, и попытался прямо на кухне изнасиловать Адочку...
Клава всплеснула руками.
– Вот антихрист! А прикидывался-то...
– Она, слава Богу, отбилась, ударила его сковородкой. А когда он очухался, велела убираться на все четыре стороны.
– Ишь ты!.. А ну как воротится? Мне за Никитушку боязно...
– Не воротится. Ада ему очень доходчиво растолковала.
– Сковородкой-то? – Клава прыснула в кулак.
– Меня другое беспокоит: послезавтра возвращается Всеволод Иванович. Он, конечно, захочет знать, куда подевался его любимый племянничек. Давайте, Клава, придумаем что-нибудь вместе. Услышать правду ему будет уж очень неприятно, да и для Ады нехорошо получится.
– Оно так, – подумав, согласилась Клава. – Сомнения всякие пойдут: а вдруг промеж них было чего, оба молодые ведь...
К приезду академика была подготовлена согласованная версия, а к ней приложены наглядные доказательства: взломанный ящик бюро, где хранились деньги и сберкнижки, застывшие капли воска на полу и на крышке стола. Рано утром, когда все еще спали, Алексей, накануне собрав собственные вещички, тихо, со свечой, пробрался сначала в спальню – благо Ада в ту ночь заснула с Никитушкой в детской, – выкрал шкатулки с драгоценностями, а потом залез в кабинет. Там он искал деньги сначала в столе, потом решил взломать запертое бюро, но был застигнут бдительной Клавой. Та подняла крик, разбудила всех. Женщины, разобравшись, решили Алексея в милицию не сдавать – родственник все-таки, да и семье позор, – но решительно и твердо указали ему на дверь. Более того, Анна Давыдовна и Ада вдвоем препроводили его в аэропорт, купили билет до Иркутска и посадили в самолет.