— Не знаю… — неуверенно протянул Буравин. — Он без сознания. Но я читал, что люди, даже находясь в коме, чувствуют присутствие близких.
— Ты думаешь, он тоже что-то чувствует? — с сомнением спросила Катя.
— Будем надеяться, что да.
Катя не выдержала и заплакала.
— Катя, успокойся. Тебе нужно не плакать, а поддерживать Алешу.
Но Катя продолжала всхлипывать.
— Мы с мамой всегда старались ограждать тебя от неприятностей. Но так больше не может продолжаться, — как-то даже строго сказал Буравин.
— Я не могу видеть Лешу в таком состоянии. Мне нужно настроиться. Как-нибудь потом я… Извини…
Катя быстро вышла из палаты. Отец молча посмотрел ей вслед.
Зайдя в больницу, Маша попыталась попасть в палату к Алеше.
Она подошла к дежурной медсестре и спросила:
— Добрый день. Скажите, а как чувствует себя Алексей Самойлов?
— Самойлов без изменений. По-прежнему в травмошоке. Так и не пришел в себя, — четко, словно на экзамене, доложила медсестра.
— А можно мне его увидеть? — с надеждой спросила Маша.
— Зачем это, интересно? Вы же ему не родственница. А посторонним не положено.-
— Но я не совсем посторонняя, — стала объяснять Маша. — Я привезла его в больницу — на скорой. Помните?
— Девушка, поймите, даже родным не стоит сейчас его беспокоить. Состояние больного очень тяжелое.
— Но может быть, я смогу чем-нибудь помочь!
— В этой ситуации Самойлову может помочь только Господь Бог, — назидательно заявила медсестра.
— Неужели все так серьезно?
— Даже хуже…
Маша только укрепилась в своем желании остаться и хоть чем-то помочь.
— А можно мне хотя бы в коридоре посидеть? — попросила она. — Может, будут какие-то известия или еще что-то.
— Сидите на здоровье, — согласилась медсестра.
В этот же коридор от врача вышли Самойловы.
— Я не верю, что Лешка мог принимать наркотики, — сказал жене Самойлов. — Врачи просто не умеют лечить, вот и придумывают всякую ерунду.
— Боря, но ведь это не просто предположение. Об этом говорят анализы крови, — неуверенно возразила Полина.
— Анализы! Им бы только уйти от ответственности! Не нашлось бы в Алешкиной крови наркотиков, обнаружили бы еще что-то, мешающее лечению…
— Ну не надо так! — остановила мужа Полина. — Раковский — лучший врач в городе. Нам очень Повезло, что мы дружны с таким человеком.
— Скажи мне честно: ты веришь, что Лешка — наркоман? — в упор спросил муж.
— Конечно, мне не хочется в это верить. Но, может, врач прав, и мы действительно плохо знаем сына?
Но Самойлов продолжал настаивать на своем:
— У нас с ним всегда были теплые и доверительные отношения. Мы говорили буквально обо всем.