Леха кивнул. Как она не понимает, что в первую очередь сама и мешает этому?
— Кого я вижу? — внезапно раздался голос. — Моченый пришел в школу. Моченый — восьмиклассник.
Леха как ужаленный обернулся. Так и есть — случилось самое страшное. Это был тот самый длинноволосый абориген. Он, видно, шел следом и вот — догнал их.
На этот раз, по случаю первого сентября, длинные волосы аборигена были перехвачены на затылке резинкой. Кожаная куртка уступила место джинсовой — новенькой «Райфл-супер» с четырьмя звездочками.
Леха первым делом посмотрел: как там насчет синяка? Фингал был на месте. Он по-прежнему украшал правую скулу аборигена, хоть немного и уменьшился за неделю. И синего в нем поубавилось, зато добавилось зеленого. Пацан даже попытался замаскировать его — оставил свисать со лба длинную прядь волос.
— Еще живой? — прошипел абориген. — А ты, Моченый, оказывается, маменькин сынок?
Леха быстро опустил руку с цветами — не хватало, чтобы абориген прошелся еще и в их адрес. Что-нибудь вроде того, что в школу с цветами ходят только девчонки.
Пацан хотел прошмыгнуть перед Лехи-ной мамой, но та преградила ему дорогу.
— Мальчик, ты как себя ведешь? — строго спросила она. — Тебя не учили в школе — старших надо пропускать?
Абориген засопел, а мама продолжала:
— Ну и дети пошли… Алексей, что ты стал? Мы опаздываем! — и она первой зашла в школу. А Леха сжал зубы и прошмыгнул мимо аборигена за ней…
И вновь он следовал за матерью, теперь по вестибюлю — а за ним прыгал «туземец» и шипел на все лады:
— Ну, Моченый… Конец тебе, Моченый… Уж теперь точно, конец… Маменькин сынок обоссанный…
Лехина мама этого шипения не слышала, она все так же шагала впереди, и, видимо, думала о словах, которые скажет училке, как ее… Маргарите Игоревне, когда Леха будет преподносить ей цветы.
Корольков мужественно терпел, пока не услышал «обоссанный». После этого он резко развернулся и схватил аборигена за грудки.
— Слушай, думаешь, я тебя боюсь? А как насчет второго фингала?
Так получилось, что мама секундой раньше завернула за угол и ничего не заметила.
В правой руке Королькова по-прежнему был букет, и когда Леха сжал этой же рукой отворот джинсовки, самая длинная гвоздика поломалась. Леха краем глаза проследил, как цветок падает на пол.
— Так ты понял? — быстро выдохнул Корольков в лицо аборигену.
Пацан пробормотал что-то вроде: «Моченый» — и растерянно оглянулся. Мимо них торопливо простучала каблучками какая-то девчонка. Как показалось Лехе, рыжая.
— Ты понял? — требовал Корольков ответа. — Понял, мразь, что я тебя не боюсь?