– Эй, – нежно позвал он, – просыпайся, соня!
– Мм-м-м? – спросила она, не открывая глаз, ибо до сих пор засыпала при каждом удобном случае.
– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – Эстон смотрел сверху вниз, как она сладко зевает.
– Ну конечно.
Леонова села и потянулась, будто кошка.
– Я же тебе говорила: я слишком измучила моего симбиота. Мы еще до сих пор не вполне восстановились. Не волнуйся. Если нужно, я могу бодрствовать, но разумнее отдыхать как можно больше, прежде чем начнутся объяснения с посторонними.
– Ну, если только ты уверена, что с тобой все в порядке…
– Я уверена. – Она с нежностью похлопала его по груди. – И раз уж я проснулась, чем могу тебе помочь?
– Ты ничего нового не придумала насчет нашего тролля? – спросил он, и глаза Леоновой потемнели.
– Пока что нет. – Она задумчиво посмотрела на темневший вдали берег. – Мы не знаем, каковы его планы, если они у него есть.
Она замолчала, глядя, как над ними пролетает авиалайнер, поблескивая на солнце. Чем ближе они были к цели своего путешествия, тем больше самолетов им встречалось.
– Пока эти машины летают, мы можем быть уверены, что тролль не натворил ничего слишком ужасного, – добавила она негромко.
– Так-то оно так, но хороший это знак или плохой? – пробормотал Эстон.
– Не знаю. – Она еще несколько мгновений следила за авиалайнером, а потом покачала головой. – Нет, не так. Хороший, потому что он, вероятно, еще не решился нас истребить. Чем дольше он колеблется, тем больше у нас времени, чтобы ему помешать. – Леонова посмотрела Эстону в глаза, и он понял, что она встревожена. – Возможно, мы сумеем обезвредить его, если отыщем. Но я плохо представляю, как мы можем обнаружить его местонахождение. Чем дольше мы будем его искать, тем труднее будет с ним справиться.
– Согласен. Хотелось бы мне лучше представлять психологию тролля, – сказал он.
– Нам тоже этого хочется. Вот уже двести лет, – сухо отозвалась Леонова. – Разумеется, раньше психология троллей и ее отличие от психологии кангов не имели такого значения.
– Понятно.
Эстон занялся своей трубкой, а Людмила с любопытством наблюдала, как он набивает и раскуривает ее. В ее эпоху курение было исчезнувшим пороком, и привычка Эстона продолжала занимать Людмилу. Он ожидал, что она будет осуждать его за это, но она не сказала ни слова. Возможно, ее собственная защищенность от болезней, подобных раку, была причиной такого отношения.
– Послушай, – сказал он, когда трубка как следует раскурилась, – давай взглянем на дело с другой стороны. Если он решит нас истребить, то мы окажемся по уши в дерьме. Если… – Эстон замолчал, потому что Леонова неожиданно захохотала. Он смотрел на нее несколько секунд, а потом проворчал: