Он спал и, несомненно, видел хороший сон. Хонор не удивилась, хотя должна была бы, обнаружив, что может ощущать эмоции спящего человека не хуже, чем бодрствующего. Она не могла точно сказать, что именно Хэмиш видит во сне, такое было доступно лишь древесному коту с другим котом, но то, как он слегка пошевелил пальцами левой руки, сжимая их, по крайней мере проясняло сюжет.
Нимиц мягко мяукнул и потянулся потереться носом об её нос. Затем сел, изобразил правой передней лапой знак буквы «C», прикоснулся к своему правому плечу, а затем ткнул в левое запястье пальцем правой лапы.
Хонор нахмурилась и напрягла мускулы левой глазницы таким образом, который вызывал в поле зрения её искусственного глаза дату и время. Цифры не замедлили появится и она резко села.
– М-м-м? Ш-што? – пробурчал Хэмиш, когда она выскользнула из объятий его левой руки и вскочила на ноги.
– Вставай! – сказала она, тормоша его. Глаза его открылись и она слегка дёрнула его за кончик носа. – Мы опоздали!
– Не может быть, – запротестовал Хэмиш, садясь на кровати. Глаза его заблестели, когда он окончательно проснулся, а его эмоции внезапно напомнили Хонор, что на ней ничего нет.
– О, нет, может, – сказала она и шлепнула его по правой руке, когда он потянулся к ней. – И, не смотря на все похотливые мысли, бродящие у тебя в голове, у нас нет на это времени.
– Нико бы разбудил нас вовремя, – возразил Хэмиш.
– Если только, может быть, кое-кто не посоветовал ему не делать этого, – ответила Хонор. Его глаза внезапно расширились, затем сузились и она кивнула. – Меня посетила та же мысль, – добавила она.
– Она всерьез настаивала, чтобы мы воздержались от разговоров о делах, – заключил Хэмиш, выбираясь из постели с другой стороны. – Однако, она ведь знала и то, что нас ожидает аудиенция у Елизаветы этим утром.
– Которая по чистой случайности является её кузиной и, скорее всего, не снимет с неё голову, если мы опоздаем из-за того, что она, опять-таки случайно, не разбудила нас вовремя, – отметила Хонор. – Однако, к несчастью для этой утонченной интриги, которую столь усердно плетут наши приспешники, Нимиц утверждает, что чувство долга Эндрю вот-вот заставит его постучать в дверь твоей спальни. После чего будет достаточно трудно притворяться, что я провела ночь в Голубых покоях, как мне следовало!
– Ты знаешь, эти ухищрения не так уж необходимы, – рассудительно заметил Хэмиш, наблюдая как она облачается в кимоно, которое каким-то образом оказалось на полу. – Как ты только что заметила, все наши люди знают, что же происходит на самом деле.