Джарик увидел самого себя, окруженного аурой, которая сияла еще ослепительней, чем аура Анскиере из Эльринфаэра.
«На перекрестке сил, полный могущества огня, ты вступишь в войну с демонами Храма Теней».
— Нет! Ивейн, мой отец, сошел с ума!
Крик Джарика эхом прокатился по пещере, испугав малышей.
Но образы продолжали вторгаться в его сознание.
«Милостью Повелителя огня „Коррин Дэйн“ снова взлетит, унося к звездам и ллонделей, и людей».
В Джарике вспыхнул раскаленный гнев, и он вышвырнул демона из своего сознания.
— Нет! — отшатнулся он от ллонделя. — Должен быть другой выход!
Ответ ллонделя был полон уверенности: «Для этого, Повелитель огня, сын Ивейна, время уже прошло».
Глаза демона вспыхнули, как раскаленные угли, он издал печальную трель, и Джарик почувствовал, что неодолимая сила уносит его прочь, как штормовой прилив уносит прибрежные камешки.
ДЖАРИКА ЗАМУТИЛО, он не сразу понял, где очутился. Поморгав, юноша понял, что его окружает ночная тьма, в которой горит костер. С помощью ллонделя он узнал разбитый в лесу лагерь, где капитан Килмарк жарил рыбу себе на ужин, — а в следующий миг Джарик, сын Ивейна, стал Корли, сыном Деи, и вместе с капитаном проснулся от пробежавшего по спине холодка, предупреждающего о близкой опасности.
Корли схватился за нож, но тьма уже зашевелилась, наполнилась блеском глаз, в которых отражался свет костра. Демоны, посланные на охоту владыкой Храма Теней, окружили свою добычу — и увидели, что перед ними вовсе не наследник Повелителя огня, которого они искали. Это был другой человек, тот самый темноволосый капитан, который возглавил высадку десанта, когда Кисберн в союзе с демонами напал на Скалистую Гавань. Корли был повинен в смерти одного тьенза, шестерых гиерджей и оборотня караса, принявшего человеческий облик.
Тьензы двинулись вперед, и их полные убийственной злобы мысли затопили сознание капитана. Корли похолодел, выхватил нож из ножен, но метнуть его не успел. Демоны парализовали его волю, принуждая вонзить нож в самого себя.
В обиталище ллонделей Джарик вскрикнул, но не услышал своего голоса и не увидел, как малыши, напуганные его криком, бросились врассыпную; их глаза тревожно замерцали в дальнем углу комнаты. Пойманный в ловушку сознания Корли, юноша мог только с отчаянием наблюдать, как тьензы подталкивают капитана к самоубийству.
Но волю опытного воина не так легко было сломить. Корли поднял нож, однако та часть его разума, которую тьензы еще не подчинили, заставила капитана сделать единственно возможное: он нагнулся и сунул руку в горящие угли.