Драгоценный кот перестал рычать и посмотрел на хозяина. Потом расслабился и повис.
— Вот и хорошо… — Баг свободной рукой поднял рюкзак и запихал Судью Ди внутрь. Кот опять взъярился: возражал. «У него тоже путешествие не сложилось, — с неожиданным сочувствием подумал Баг, — вместо свадьбы сплошной мордобой…» — Эй, подданный, а вы куда направились? — наступил ланчжун подкованным каблуком на Гамсахуева, который, воспользовавшись паузой, решил было отползти за ближайший кипарис. — Мы с вами еще не закончили…
Когда Баг с шевелящимся рюкзаком под мышкой и баулом в руке появился на обзорной площадке, Ванюшина под присмотром взволнованного Богдана как раз закатывали на носилках в повозку скорой помощи.
Клацнула закрывшаяся дверь. Лекарь забрался в кабину. Луна равнодушно смотрела из бездонной черноты неба.
— Привет, еч.
— Привет… — Голос минфа был усталым донельзя, лицо — призрачно-белым. — А где этот?..
— Там лежит, — Баг мотнул головой в сторону кипарисов. — Я связал его. Все, что от него осталось. — И, видя, как друг меняется в лице, пояснил: — Не волнуйся, жив он, жив! Просто мой ручной тигр… как бы это сказать… оказался неожиданно талантлив и удивительно проворен. Ты скажи врачам, перевязать надо этого скорпиона, йодом залить.
— Н-да… — неопределенно протянул Богдан. — Судья Ди…
Кот коротко и раздраженно мяукнул.
— Насыщенная ночка. — Баг опустил ношу перед Оуянцевым. — Тяжелый… Все из-за этого, да?
— Да, — потерянно кивнул Богдан, глядя на баул.
— И что ты собираешься теперь с этим делать?
— Пока не знаю. — Богдан задумался. — Понимаешь, Баг… Иногда идеалы тебя спрашивают…
Иерусалим, 16-е адара, позднее утро
— Ничего нельзя было сделать, к сожалению, — проговорил директор КУБа, словно бы в рассеянности перебирая лежащие перед ним на столе бумаги. — Врачи сказали мне потом, что такого обширного инфаркта они в жизни не видели. Сердце буквально лопнуло пополам… Это образ, конечно, но именно так мне и сказали.
— Ужасно, — серьезно ответил сидевший напротив него русский. — Я пытался до него дозвониться, когда мне показалось, что я более или менее понял его и созрел для личного разговора, — не получилось. Ну, думал, потом… А оказалось — вот как. Ужасно…
Он и впрямь выглядел подавленным.
— Хотите взглянуть на материалы вскрытия? — вдруг спросил Гойберг и чуть-чуть подвинул в сторону Оуянцева несколько бумажных листов. Чуть-чуть.
Русский удивленно воззрился на Гойберга.
— Я? — спросил он. — Да что я в них пойму? — Помолчал. — Мне вполне достаточно того, что вы рассказали…
Гойберг смутился.