— Мне приказано сотрудничать с вами во всем, — сказал Мэлтби. Он гадал, что же почувствует теперь, когда настал решающий час. Но ничего необычного не ощутил. Тело слегка одеревенело, зато разум… Мэлтби приказал своему «я» отступить на задний план, предоставив вступить в поединок со всеми вопросами, какие будут ему предложены, своему деллианскому сознанию, которое до сих пор удерживал в стороне от собственных мыслей, — этому странному, не имевшему собственной воли разуму, который, будучи направляем со стороны, проявлял, однако, сопротивляемость, соответствующую Ай-Кью, равному ста девяносто одному.
Временами это второе сознание приводило Мэлтби в восхищение: не обладая творческими способностями, оно отличалось компьютерной памятью и сопротивляемостью внешнему давлению, которая — как быстро установила эта женщина-психолог — соответствовала Ай-Кью, превышающему девятьсот; если быть абсолютно точным, то девятистам семнадцати.
— Как вас зовут?
Вот и началось: фамилия, звание и множество других деталей, с самых разных сторон характеризующих его личность… Мэлтби отвечал спокойно, уверенно, без утайки. Когда он закончил, клятвенно подтвердив достоверность своих сведений о штормах, воцарилась мертвая тишина. Затем из ближней стены появилась женщина средних лет и жестом указала Мэлтби на стул. Когда он уселся, она наклонила ему голову и приступила к обследованию, — осторожно, почти любовно лаская голову Мэлтби пальцами. Однако, когда она подняла глаза, слова ее прозвучали резко:
— Вы не деллианин или нон-деллианин. И молекулярная структура вашего тела и мозга удивительнее всего, что я когда-либо видела. Все молекулы соединены в пары. С чем-то подобным я столкнулась однажды в электронной схеме, когда мы пытались уравновесить нестабильную структуру. Аналогия не точна, но… м-м-м… Мне надо попытаться припомнить, чем кончился тот эксперимент. — Она помолчала. — Как вы это объясните? И что вы собой представляете?
Мэлтби вздохнул. Он давно решил солгать лишь в одном — в главном. Для его двойного сознания это не имело ни малейшего значения, однако ложь порождала легкие колебания артериального давления, вызывала нервные спазмы и нарушения в работе мышц. Рисковать же Мэлтби не имел права — за исключением тех случаев, когда это было совершенно необходимо.
— Я мезоделлианин, — ответил он и сжато рассказал, как смешанные браки между деллианами и нон-деллианами, долгое время бесплодные, в конце концов стали возможными несколько сот лет назад. Использование холода и давления…
— Подождите, попросила психолог и исчезла; когда она вновь появилась из стены трансмиттера, то казалась погруженной в размышления.