Секрет хороших отношений между Монссоном и Могенсеном отчасти состоял в том, что они в самом деле отлично понимали друг друга. Они прекрасно отдавали себе отчет в том, что не знают чужого языка, и поэтому разговаривали на так называемом скандинавском — мешанине слов, которую, пожалуй, только они и могли понять. К тому же, оба они были полицейскими и вовсе не собирались усложнять отношения.
В половине третьего Монссон вернулся в полицейский участок на Полититорвет в Копенгагене и получил листок бумаги, на котором было отпечатано имя и адрес.
Через пятнадцать минут он уже стоял перед старым домом на Ледерстраде и сравнивал слова на листке бумаги с выцветшим номером над узкой, темной подворотней. Он вошел во двор, поднялся по наружной деревянной лестнице, которая опасно прогибалась под его весом, и остановился перед облупленной дверью без таблички.
Он постучал. Дверь открыла женщина.
Она была маленькая и крепкая, но хорошо сложенная, с широкими плечами и бедрами, узкой талией и красивыми сильными ногами. Выглядела она лет на тридцать пять. Коротко постриженные светлые вьющиеся волосы, большой чувственный рот, голубые глаза и ямочка на подбородке. Босиком. На ней был надет пахнущий краской халат, который когда-то был белым. Под халатом — черный свитер. Халат был туго перетянут на талии широким кожаным поясом. В квартире, позади женщины, Монссону удалось разглядеть лишь маленькую темную кухню.
Она с любопытством посмотрела на него и спросила с типичным выговором жительницы Мальмё:
— Кто вы?
Монссон не ответил на ее вопрос.
— Вас зовут Надя Эриксон?
— Да.
— Вы знаете Бертила Олафсона?
— Да.
Она повторила вопрос:
— Кто вы?
— Прошу прощения, — сказал Монссон. — Я хотел убедиться, что не ошибся адресом. Меня зовут Пер Монссон, я служу в полиции, в Мальмё.
— В полиции? А что здесь нужно шведской полиции? Вы не имеете права входить ко мне.
— Да, вы совершенно правы. У меня нет ордера на обыск или еще чего-нибудь в этом роде. Я всего лишь хочу побеседовать с вами. Но если вы не хотите со мной разговаривать, я уйду.
Несколько секунд она глядела на него, задумчиво ковыряя в ухе желтым карандашом, и наконец спросила:
— Что вам нужно?
— Я уже сказал, всего лишь поговорить.
— О Бертиле?
— Да.
Она вытерла лоб рукавом халата и прикусила нижнюю губу.
— Я не желаю иметь дело с полицией, — сказала она.
— Вы можете считать меня…
— Кем? — перебила она. — Частным лицом? Соседским котом?
— Кем вам будет угодно, — сказал Монссон.
Она рассмеялась.
— Входите.
Потом она повернулась и прошла через крошечную кухоньку. Следуя за ней, Монссон заметил, что у нее грязные ноги.