Таким образом, из всей бригады, занимающейся убийством в автобусе, Нордину первому удалось раскопать нечто такое, что при достаточном желании можно было назвать положительным результатом. Однако, даже относительно этого мнения разделились.
— Ну ладно, — сказал Гюнвальд Ларссон, — теперь вы уже знаете фамилию этого подозрительного субъекта. Ну и что же дальше?
— Так-так, — задумчиво пробормотал Меландер.
— Что это ты там бормочешь?
— Ёранссон никогда ни на чем не попадался, но мне, кажется, знакома эта фамилия.
— Вот как?
— По-моему, она фигурировала в каком-то расследовании. Я с ним не разговаривал и наверняка не видел его. Но мне где-то попадались эти имя и фамилия — Нильс Эрик Ёранссон.
Меландер, попыхивая трубкой, рассеянно смотрел прямо перед собой.
Гюнвальд Ларссон с раздражением разгонял дым рукой. Он не выносил никотина.
— Меня больше интересует этот свинтус Асарсон, — сказал он.
— Я вспомню, — пробормотал Меландер.
— Конечно. Если раньше не умрешь от рака легких. Гюнвальд Ларссон встал и подошел к Мартину Беку.
— Где этот Асарсон брал деньги?
— Не знаю.
— А чем занимается его фирма?
— Импортирует разные товары. Все, что приносит прибыль. От подъемных кранов до искусственных пластмассовых елок.
— Искусственных елок?
— Да, этот товар сейчас пользуется большим спросом.
— Я навел справки о сумме налогов, которые уплатили эти господа и их фирма за последние несколько лет.
— Ну?
— Она составляет примерно треть от того, что должны платить ты или я. И когда я вспоминаю, как выглядит квартира вдовы…
— То что?
— У меня появляется чертовское желание произвести обыск у них в офисе.
— На каком основании?
— Не знаю.
Мартин Бек пожал плечами. Гюнвальд Ларссон направился к двери. На пороге он сказал:
— Хитрая лиса этот Асарсон. А его братец наверняка не лучше.
В дверях появился Колльберг. Он выглядел уставшим и невыспавшимся, глаза у него были красные.
— Чем ты занимаешься? — спросил Мартин Бек.
— Слушаю магнитофонную запись допроса, который проводил Стенстрём. Он допрашивал Биргерсона, того, который убил жену. У меня это заняло всю ночь.
— Ну?
— Ничего. Абсолютно ничего. Если я чего-то не упустил.
— Это всегда возможно.
— Очень ценное указание, — заметил Колльберг, закрывая за собой дверь.
Мартин Бек облокотился на стол и подпер голову руками.
Была пятница, восемнадцатое декабря. Прошло уже двадцать пять дней, а расследование, по существу, топталось на месте. Более того, появились определенные признаки, что все разваливается. Каждый цеплялся за любую мелочь, как утопающий хватается за соломинку.