– Не знаю. – Он постарался произнести это как можно равнодушнее, но Иванов покачал головой:
– Прокол! Сказали неправду! Что-то знаете. Вкратце. Вы руководили группой, выполнявшей важное задание правительства. Но существовало другое, так сказать, учреждение, которое решило оспорить лавры Ежова, Уточнять не надо?
Да, уточнений не требовалось. Он служил в НКВД и стал на дороге «лазоревому» ведомству.
– Вас, скорее всего, просто прикончили бы или подбросили компрометирующий материал, что, в общем, одно и то же. Но о ваших способностях знали. Один достаточно влиятельный работник НКГБ захотел иметь в своем распоряжении такого незаменимого специалиста. Остальное было не так сложно…
Это походило на правду. Во всяком случае, Сергей и сам пришел к таким выводам. Иванов не назвал ни фамилии, ни конкретных обстоятельств, но это покуда не столь важно.
– Когда вы исчезли, кое-кто из окружения Ежова предпочел объявить вас врагом и преступником. Вы можете спросить, почему не вмешался я? Вмешался, Сергей Павлович! Вы оказались не у того, кто так обошелся с вами, а в ленинградском госпитале. Большего сделать нельзя – иначе начнется слишком большой шум. НКВД и госбезопасность и так на ножах…
Это было тоже понятно. Майор вздохнул:
– И все-таки, товарищ Иванов… Что со мной сделали?
– Об этом лучше спросить у врача. Поэтому, Сергей Павлович, вы завтра же ложитесь в клинику. В этом, собственно, и состоит то задание, ради которого я приказал вас вызвать…
За эти месяцы Сергей успел привыкнуть к больничному быту. Весь январь он пролежал в госпитале, а затем каждые две недели приходилось являться на процедуры и анализы. Белые халаты успели надоесть, но майор понимал: без этого не обойтись. Он болен, и выбирать не из чего. Что ж, значит, еще одна больница…
…Его отвезли туда той же ночью. Возможно, товарищ Иванов спешил, а скорее всего, ночь была нужна, чтобы избежать любопытных глаз. Пустельгу даже не стали осматривать, переодели в новенький серый халат и поместили в небольшую палату на четвертом этаже.
Спать не хотелось, и Сергей посвятил остаток ночи тому, чтобы как следует осмотреться. Похоже, палата предназначалась для двоих, но одна койка была предусмотрительно вынесена. Итак, его ждали. Вполне вероятно, товарищ Иванов позаботился не только о комфорте, но и о микрофоне где-нибудь за зеркалом или под кроватью. Стены были недавно выкрашены, мебель – только что с фабрики, и вся больница, насколько успел заметить майор, казалась новенькой, с иголочки. Он уже знал, что находится в одном из самых лучших лечебных заведений Столицы. Точнее, больница находилась не в самом городе, а в нескольких километрах от него. Из окна можно было разглядеть темные пятна рощиц почти до самого горизонта, пересекаемые широкой, блестевшей в лунном свете, рекой. Вид был красив, но окно заинтересовало Пустельгу из куда более прозаических соображений. Окно, дверь, ведущая на небольшой балкон, решетки, запиравшиеся на ночь… Решетки выглядели надежно, но Сергей знал, что от них и будет зависеть то, насколько удачно он выполнит порученное ему дело. От решеток и от смелости одного человека, пока еще незнакомого…