– Лю! – спорить было некогда, тем более, что опыт показывал: молодого командира переубедить невозможно. – Ладно, держите скрайбер.
– Спасибо! – на лице разведчика мелькнула улыбка, он уже успел опробовать в бою любимое оружие Бена. – Возьмите карабин, товарищ Хо…
Итак, Косухину вновь предстояло отсиживаться за камнями. Конечно, так было далеко не всегда, но перед каждой серьезной схваткой Лю Вэй-цзян старался любой ценой не пустить своего командира в атаку. Аргумент оставался одним и тем же без «товарища Хо» поход терял смысл, даже случайная рана, полученная Чифом, задержала бы отряд. Это было правдой, как и то, что в бою толку от Чифа мало, но все равно Косухин чувствовал себя дезертиром. То и дело вспоминался отец: бывший командир РККА в давние годы не отсиживался за камнями в минуты боя. Правда, на вопросы о личном героизме Степан Иванович всегда отвечал с достаточно кислой миной, подчеркивая, что на войне каждый должен находиться там, где он нужнее. Это немного успокаивало.
Лю жестом подозвал связного и что-то проговорил, указывая вперед. Тот быстро приложил ладонь к кепи и скользнул вправо. Через несколько секунд Чиф заметил, как бойцы один за другим начали перебегать вниз по склону. Итак, дело завязалось – очередной бой, которых было уже немало за эти месяцы. Хотя «серых» в ущелье оказалось не менее сотни, да еще с пушкой впридачу, Чиф не волновался, он знал, на что способны бойцы отряда…
Еще три месяца назад их было тридцать два, считая с самим Косухиным. Теперь в отряде осталось ровно на десять человек меньше: трое погибли, а семерых, раненых и больных, пришлось оставить по пути у верных друзей. Итак, не дошел каждый третий, но и это казалось чудом: три месяца пути, более тысячи километров по горным тропам, плоскогорьям, через бурные реки, ледники и опасные в эту пору года перевалы. Шли пешком, доверяя груз неторопливым черным якам, без которых отряд не прошел бы и половины пути. Порою приходилось вступать в схватки – то с мелкими бандами, то с разъездами местных, никому не подотчетных генералов, а то и с населением особо упорных горных поселков, не желавших пропускать никого из носивших оружие. Конечно, обычные солдаты едва ли дошли в такую даль, да еще зимой, когда и местные жители редко пускаются в путь. Но Чифу повезло: человек в старом даньи, записавший ему на память стихотворение о Люпаншане, приказал направить в поход самых лучших из тех, кто уже много лет воевал в горах. Китайцев в отряде было меньше половины, в основном, здесь собрались горцы с восточного Тибета из племен с экзотичными названиями «и», «лоло» и «тэнг»; впрочем, были и двое бхотов – молчаливые невысокие ребята, считавшиеся лучшими диверсантами. К тому же, повезло с командиром: Лю уже воевал на Тибете, неплохо знал здешние горы, а заодно свободно изъяснялся на полудюжине местных наречий…