Звук собственного имени отрезвил. Не скажет — так проговорится! И тут он вспомнил — кровь! Если ударить кинжалом, весь шатер будет в крови. Надо иначе.
— Не убивай! — голос стал еле слышен, в нем уже звучало отчаяние. — Убьешь
— по ночам приходить буду, мертвая… Покоя тебе не дам!..
Рука, уже готовая ударить, замерла. Перед глазами встало лицо Баюра — спокойное, улыбающееся. «Ты отрастил жабры, Навко!» И другое лицо, уже полузабытое — девчушки, которую он убил в Калачке. «Не убивай, дяденька!» Она тоже просила его…
Но страх вновь заставил очнуться. Сон — только сон. Рисковать нельзя, ведь Падалка погубит не только его. Она погубит Алану. Его Алану…
Навко отбросил нож. Падалка, на миг поверив, что смерть прошла мимо, радостно вздохнула. Это был ее последний вздох — Навко схватил ее за горло и что есть сил сдавил. Девушка билась, хрипела, в воздухе остро пахло потом, но Навко не ослаблял хватки. Наконец тело, дернувшись в последний раз, обмякло и замерло. Навко с трудом оторвал руки. Падалка лежала тихая, маленькая спокойная. Казалось, она спит. Навко вытер со лба холодный пот и внезапно с ужасом понял, что хочет эту девушку — мертвую. Он вскочил, попятился к выходу и вдруг представил, что в этот миг в шатер входит Алана… Нет, этого не будет! Алана сегодня не вернется, а он сейчас позовет Лапака, и тот отнесет тело подальше. Никто не видел Падалку в его шатре, да и кому есть дело до пропавшей холопки!
Но тут же вспомнилось — Улад! Кей видел их вместе! Но, подумав, Навко успокоился. Уладу хватает своих забот. Да и что за преступление — убить сенную девку? Вира в две гривны — не больше…
Навко отдышался, отыскал наощупь покрывало, на котором совсем недавно лежала Алана, и быстро завернул в него труп Падалки. Теперь можно звать Лапака.
Он оказался прав. Никто не хватился сгинувшей девушки, не стал искать пропавшую холопку. А если и искали, то, конечно, не в шатре палатина Ивора. Навко быстро успокоился. Девушка исчезла, и даже в снах, у гаснущего костра, ее не было. Странное дело, но Баюр тоже исчез, словно одна смерть изгнала другую. Теперь Навко видел во сне лишь костер, пустой выпотрошенный мешок и нож, лежавший на пожухлой траве. Это уже не пугало. На третий день он совсем позабыл о девушке и вспоминал ее только по ночам — без Падалки было все-таки тоскливо.
С Аланой они больше не виделись, и Навко был этому рад. Все скоро решится, и тогда не надо будет оправдываться.
Между тем войско перешло границу — старую границу между землей волотичей и давними владениями сполотов. Забот у Навко прибавилось. Не полагаясь на Лапака, он сам ездил в передовые заставы, опасаясь, что войско Сварга приготовило им встречу. Но никто не пытался напасть, а в редких селах сполоты встречали их дружелюбно. Кое-где вслух поругивали Сварга — «братоубийцу Сварга» — и желали удачи «молодому Кею». Навко каждый раз передавал эти вести Уладу, замечая, как краснеет лицо Кея. Улад молчал, но Навко догадывался, что тот волнуется. Вначале Навко думал, что Кей просто не верит Кобнику, но как-то Улад все же проговорился. Кей не сомневался, что скоро будет в Савмате. Иное страшило его — Сварг. Если брат не погибнет во время мятежа, война не кончится. Мысль, что придется драться с непобедимым Сваргом, приводила Улада в ужас. Навко сочувственно кивал, а сам еле сдерживал усмешку. И этот трусливый мальчишка хочет править Великой Орией! Прав Ямас — такой Светлый не опасен.