Кажется, она закричала, но опомнилась, зажав рот ладонью. Страх в широко раскрытых глазах сменился радостью и облегчением — невиданным, невероятным. Губы шевельнулись, и Навко скорее угадал, чем услышал:
— Жив!
Времени не было. Сейчас служанки опомнятся, довернутся, сейчас придут в себя кметы и оттеснят его от девушки…
— Жди! — он крикнул, надеясь, что в суете никто не поймет, не услышит — кроме нее. И тут же сквозь крики, сквозь треск горящего дерева, донеслось еле уловимое:
— Дождусь! Береги себя…
Его толкнули, отбросили в сторону, чуть не сбили с ног, но Навко ничего не чувствовал — ни боли, ни запаха гари, от которого раздирало кашлем горло. Перед глазами стояло ее лицо. «Дождусь!» И впервые с той минуты, когда сполотское копье ударило в грудь, бросив на залитую кровью землю, Навко почувствовал себя победителем. Не зря! Все — не зря! Ты не всемогущ, Кей Улад! Навко, навий подкидыш, вернет свое счастье — вопреки тебе, вопреки всем Кеям на свете! И да поможет им с Аланой Мать Болот!
Топот коней среди пустого осеннего леса оглушал, словно ехали не двое, а целая сотня. Навко то и дело всматривался вперед, надеясь загодя заметить опасность. Бояться вроде бы и нечего — земля улебов позади, значит, встретить их могут лишь люди Велги. Навко знал тайное слово, их, конечно, пропустят, но встречаться со своими не хотелось. Он объяснится с Велгой сам
— позже. А пока надо спешить, погоняя коня, хотя сытый холеный жеребец из валинской конюшни мчался, как стрела, брезгливо попирая точеными ногами лесную дорогу.
Рядом, бок о бок, на таком же коне скакал Тымчак, здоровенный парень с наивным веснушчатым лицом. За эти дни они обменялись едва ли десятком слов. В разговоры улеб не вступал, а на все вопросы отвечал неизменным: «Га?». Если же надо было подумать, он бросал «Чекай-чекай!» и впадал в молчание, после чего кивком выражал согласие или, напротив, отказ.
Тымчака навязал ему Улад. Спорить не приходилось — Кей, конечно, не верил заброде-волоти-чу. Наивный Тымчак вовсе не был наивен. Навко встречал таких, спокойных, внешне медлительных, даже неуклюжих, и понимал — улеб убьет его, не задумываясь. Не знал лишь, что именно приказал Тымчаку Улад. Но до Занок, где обретается Лантах, бояться нечего. Парень будет беречь его — как пес, как прирученный волк.
…Когда они с Тымчаком покидали дворец, в воздухе стояла гарь, сгоревшие бревна еще дымились, а к обитой кожей «кобыле» привязывали одного из проспавших пожар стражников — бить кнутом до смерти. Другой, белый как мел, стоял рядом, покорно дожидаясь своей очереди. Навко лишь хмыкнул — так вам и надо, сволочи! Двумя врагами меньше — тоже хорошо!