– Так вот, Николай Андреевич, – продолжал гэбист. – С этими бумагами может случиться та же история. Неужели вас это устроит?
– Наверное, я чего-то не понимаю, – вновь удивился Лунин. – Те, кто интересовался архивом, насколько мне известно, тоже не частная лавочка. Почему это я должен отдать предпочтение вашей конторе?
– По нескольким причинам, – охотно отозвался собеседник. – Вы правы, тот гражданин с собакой и его свита, с которыми вы, очевидно, знакомы, без сомнения, не частная лавочка. Но в государстве есть разные ведомства. Мы, конечно, не Красный Крест, но в этой истории нами движет вполне законное любопытство к государственным тайнам. А что движет ими? Мы-то бумаги сохраним, можете не сомневаться. Конечно, их увидят не раньше, чем лет через двести, но все-таки увидят. А вот, назовем ее так, параллельная служба сразу же кинет их в огонь. И вы, вероятно, догадываетесь почему. Это, как я уже сказал, во-первых. Кстати, Николай Андреевич, курите, если хотите. Сбоку, на дверце, есть пепельница.
Келюс не стал возражать и закурил. Гэбист в свою очередь ловко извлек из кармана пачку «Космоса», почти не отрывая рук от руля, прикурил и продолжил: – Теперь – во-вторых. Честно говоря, для вас лучше ограничиться «во-первых», но раз я вас не убедил… Видите ли, наша контора тоже может причинить изрядные неприятности. Мы не будем гоняться за вами с пистолетами, но привлечь за незаконное хранение оружия, разглашение государственной тайны и за прочие совершенные вами, извините за прокурорское выражение, деяния мы не только можем, но и обязаны. Зачем это вам нужно?
Келюс молчал. Что-то говорило ему, что главное гэбист еще держит про запас.
– Естественно, – добавил тезка Николай, – ваш друг Соломатин тоже не избежит этой участи, тем более что он довольно лихо пользуется огнестрельным оружием.
Лунин ничего не ответил. Гэбист заглянул в зеркальце заднего вида, и лицо его посуровело.
– Могу ответить за вас, – произнес он суховатым деловым тоном, в котором уже не было и следа добродушия. – Сейчас не тридцать седьмой год, суд будет гласным, и вы сможете там наговорить такого, что наша контора закается, что связалась с вами… Вы, кажется, чуть ли не любимец Стародомской, у вас орден, вас знает Президент, так?
– А если и так? Ну, давайте, Николай Батькович, что там у вас, бином, в левом рукаве?
– Извольте, – после минутного молчания ответил гэбист. – Стало быть, Николай Андреевич, переходим к левому рукаву. Видите ли, нам представляется, что вы несколько переоцениваете свою стойкость. Нет, я не собираюсь угрожать вам лично. Как я понимаю, вам грозят так часто, что это уже не принимается всерьез. Вы действительно храбрый человек, говорю это не в похвалу, просто констатирую факт…