Ева подождала, глядя сквозь две решетки, пока в камеру для допросов проведут Прохора. Прохор тоже увидел ее и гнусно ухмыльнулся.
— Где у вас монитор? — вдруг спросила Ева охранника.
— В соседней комнате. Подсудимый в камере.
В допросной Ева сначала попробовала стул у стола. Он был привинчен. Прошлась по камере, осмотрела решетки. Стукнула ногой по ножке стула Прохора, хотя он точно должен быть вделан намертво. Заметила объектив камеры. Повернулась к нему спиной и показала Прохору быстро бегающий между зубами язык. Села на свое место.
На лице Прохора отразилось такое недоумение, что Ева с трудом сдержала смех.
Прохор был интеллигент. Недоумение испортило благородство его лица, а два месяца тюрьмы сделали его одутловатым и слегка тупым. Ева давно замечала, что тюрьма искажает лица. Она вела следствие с одним человеком, а в тюрьме видела подогнанный рукой судьбы стандарт.
— Опух ты, Прохор, а был такой красавец, — заключила она по этому поводу вслух.
Недоумение Прохора усилилось. Он заерзал, не зная, как себя вести.
— Я к тебе с допросом.
— Догадался, что не в гости, — пробормотал он.
— Почему? Подарок я принесла. — Ева бросила к его ногам открытую пачку сигарет. — Поднимешь потом, не дергайся.
Такие вещи не разрешались, хотя вполне допускались охраной тюрьмы. Еву Николаевну было трудно здесь в чем-то заподозрить, она никогда не приносила на допросы нераспечатанные пачки.
— Давай еще раз пройдемся по августу прошлого года… К тебе приехал напарник… Из Тулы.
— Не напарник он мне, — быстро сказал Прохор.
— Чего ты ершишься, ты же уже сидишь. Да и не интересует меня твой напарник. Меня интересует его девушка, ну, помнишь?
— Обычная, платная, что в ней интересного.
— Как она себя вела?
— Ну, как… Как они себя ведут, не знаешь, что ли… Пришла… Разделась…
— Что, с порога — и разделась?
— Ну, не с порога, я еще сказал, чего белку привели.
— Это в каком смысле — белку?
— Это в смысле, что я блондинок не люблю, от них одни неприятности.
— То есть ты предпочитаешь брюнеток.
— Ну! — уже совсем не понимая, к чему клонит следователь, с удивлением сказал Прохор.
— Так… а тебе, значит, привели блондинку… Что ж этот, из Тулы, не знал, что ты любишь брюнеток?
— Почему… Кот знал, да только ему было не до выбора… А что она сделала?
— У Кота было мало времени? — Ева пристально смотрела в глаза Прохору.
— Для чего… мало?.. — Он стал потеть.
— Чтобы выбрать тебе брюнетку.
— Да он себе ее привел, говорит, удачно так дело вышло… Да что она сделала-то? Надо, говорит, оттянуться.
Ева расслабленно откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу. Прохор, шумно сглотнув, уставился на ее ноги.