Он проехал вперед, спешился, расседлал коня.
— Чего ждешь, Шурка? Мы с тобой — водоплавающие, проверено. А оказаться на берегу Босфора и не окунуться в нем — грех. Внуки не простят.
— Холодно, Михаил Дмитриевич.
— Для сугреву Господь России водочку выдал.
Скобелев разделся догола, вскочил на лошадиную спину, подобрал поводья.
— Ты — со мной или нет?
— С вами, ваше превосходительство, с вами, — недовольно бормотал Струков, поспешно раздеваясь. — Видать, судьба моя такая: с вами все время…
Тихие волны с натугой втаскивали на пологий берег песок и мелкую гальку. С шуршаньем откатывались и, собравшись с силами, вновь устремлялись на сушу. Вдали виднелись редкие огни стоявших на якорях кораблей.
— Европа подглядывает, — усмехнулся Михаил Дмитриевич. — Ну, с Богом.
Он отдал повод, и конь, недовольно фыркнув, нехотя пошел в воду, осторожно нащупывая дно.
— А водичка-то неласковая!..
— Иду, иду, — невпопад откликнулся Александр Петрович, направляя лошадь следом.
До этого он успел подумать, что ему самое время отказаться от купанья, сославшись на холод. Тогда у него появилась бы отговорка, что он поехал со Скобелевым только для того, чтобы тот не натворил каких-либо глупостей посерьезнее морского купанья. Объяснение не ахти какое, но и оно могло уберечь от гнева главнокомандующего, если самовольство их когда-либо всплывет наружу. Однако возглас Михаила Дмитриевича толкнул его к противоположному решению, и он поспешил следом.
— Ух, ты!..
— Следуй за мной, Струков! — крикнул Скобелев, соскальзывая в море с лошадиного крупа. — И вправду — ух, ты. Матушка родная, до чего же неласково на чужбине!..
Поплескавшись и выкупав лошадей, вылезли на берег, где ожидали Млынов и казак-коновод с суровыми полотенцами. Растеревшись, оделись и расположились у маленького костерка, рядом с которым молчаливый казак уже приготовил скатерть-самобранку.
— Хорошо! — выдохнул Скобелев, осушив до дна добрую чарку, поднесенную верным адъютантом. — А костер зачем запалили? Я, помнится, сказал, чтоб никаких огней!
— Тут — низинка, — пояснил Млынов. — Огня не видно ни с моря, ни с суши, казак проверял. А вам обсушиться да обогреться надобно, ваши превосходительства. Иначе завтрашний насморк объяснить будет затруднительно.
— Ну, давай обогреваться, Шурка.
Наобогревались до истомы. Откинулись навзничь на бурки, молча глядели в подернутое тучами, чуть светлеющее небо.
— Светает, — осторожно напомнил Млынов.
— Вижу, — отмахнулся Скобелев. — Знаешь, Александр Петрович, а царя-то болгарам выбирать не из кого. Болгарское дворянство Порта под корень вывела.