Хорошо зная местный язык, он тем не менее старательно избегал на нем говорить. Это позволяло спокойно слушать, о чем болтают, не вызывая настороженности, а для ведения по-восточному весьма обстоятельных торговых сделок нанял довольно толкового, но слишком уж разговорчивого толмача-армянина.
На шумном базаре хитрили и лукавили все — и продавцы, и покупатели, и даже местные жители, сбегавшиеся полюбопытствовать, что именно спрашивает русский и сколько он платит за выбранный товар. С помощью толмача Млынов приценивался ко всем верблюдам, всегда находя предлог отказаться от того, что ему настойчиво пытались подсунуть оборванные и истощенные владельцы и перекупщики. Это позволяло держать продавцов в напряжении, напряжение вызывало надежду и — слухи о русском купце, настолько глупом, что ему рано или поздно все же удастся всучить тот товар, который пригоняют из глубины пустыни. Млынов всячески поддерживал этот азарт, сокрушенно жалуясь переводчику, что у него истекает срок контракта на поставку верблюдов в Астрахань и что вот-вот придется платить неустойку. И вскоре эти жалобы возымели действие.
— В воскресенье большой караван придет, господин Громов, — сказал толмач-армянин. — Если судить по базарным слухам, ладные верблюды ожидаются.
— Веришь слухам?
— Верю, господин Громов. Потому верю, что у кочевников — сильный голод. Деваться им некуда.
Слухи в этих местах всегда имели две стороны, и бывший капитан Млынов об этом хорошо знал. Они могли быть основаны на действительных намерениях как крупных, так и мелких властителей, и в этом случае известия в конце концов доходили до простых текинцев, но слухи могли и сознательно подбрасываться им с целью дезинформации русских. В последнем случае разницу можно было уловить из разговоров торговцев между собой, поскольку о русском купце, ни слова не понимающем на всех местных наречиях, базар уже знал по опыту многочисленных личных общений. Следовало просто вальяжно прогуливаться, вежливо улыбаться и слушать, не давая повода усомниться в уже утвердившемся положении вещей, и Млынов готовился к воскресенью с особой тщательностью.
Караван пришел с первыми лучами воскресного солнца. Еще издалека капитан услышал дробный перестук тысяч копыт, скрип множества колес и хриплый рев верблюдов. И по этому могучему требовательному реву понял, что на сей раз гонят не только больных да старых, но и вполне здоровых и сильных животных.
Однако таковых оказалась ровнехонько сотня, и эта круглая цифра заставила капитана призадуматься. Получалось, что слух о караване скорее всего был умело кем-то подброшен, и тут следовало держать ухо востро.