— Эй, кто-нибудь! Позовите моего толмача, эта женщина, кажется, сошла с ума!..
Вокруг уже толпились любопытствующие, однако никто не вмешивался и даже не пытался хоть как-то помочь несчастной женщине. Правда, между собою они тихо переговаривались, и капитан уловил вдруг брошенную вскользь фразу:
— Старик — родственник самого Тыкма-сердара…[56]
«Родственник Тыкма-сердара?.. — насторожился Млынов. — Скобелев выгнал отряды Тыкма-сердара из Коканда три года назад…» И снова закричал:
— Да позовите же кто-нибудь моего толмача!..
Наконец-то появился переводчик. Твердо заговорил с женщиной, заставил ее подняться на ноги.
— Она просит купить у нее дочь, господин Громов. Иначе ей и ее малютке угрожает смерть. Не удивляйтесь, такое здесь иногда случается. Дикари…
— Купить дочь? — Млынов усиленно разыгрывал крайнее удивление. — Разве это законно?
— Здесь — свои законы.
— И во сколько же монет она оценивает свою малютку?
— Вы собираетесь уступить наглому шантажу? Извините, господин Громов, но…
— Я собираюсь приобрести верблюдов, — резко перебил капитан. — Но мне, похоже, не продадут ни одного, пока я не куплю сам чего-либо. Узнайте цену ребенка.
Толмач начал темпераментно торговаться, и Млынов с трудом сдерживал себя. Он готов был заплатить любые деньги, только бы прекратить и эту торговлю, и эту явную провокацию, взбудоражившую весь базар.
— Она просит сто тиллей, господин Громов.
— Что это значит на русские деньги?
— Тилль — почти два рубля на сегодняшний день. Это большие деньги.
— Дайте двести пятьдесят рублей, но с непременным условием, что ребенок пока должен остаться у матери, — раздраженно сказал Млынов. — Я возьму девочку перед отъездом, когда завершу свои торговые дела.
Переводчик долго втолковывал это условие матери. Она никак не могла понять, почему купленный товар должен остаться у нее, а, сообразив, начала бурно благодарить. Капитан достал внушительный бумажник, неторопливо — чтобы видел весь базар — отсчитал деньги, но женщина отшатнулась от них. Бросилась к девочке, подхватила ее на руки, прижала к груди.
— Кенжегюль, Кенжегюль… Моя Кенжегюль!..
К Млынову подошел старик, до сей поры охранявший ребенка. Молча взял деньги, начал старательно пересчитывать их. И неожиданно тихо сказал на плохом русском языке:
— Толмач должен уйти.
— Что?..
Млынов очень удивился, но все же ответил шепотом. А старик заново принялся пересчитывать деньги. И повторил:
— Отошли толмача.
— Ты отобрал верблюдов? — строго спросил капитан переводчика. — Ступай. Я сейчас подойду.
Армянин тотчас же ушел. Старик проводил его взглядом, не переставая теребить ассигнации. Когда переводчик удалился на приличное расстояние, негромко заговорил, пряча деньги за пазуху и не поднимая головы: