Под Ходжа-Кала текинцы сопротивлялись недолго и без особого рвения. Гродеков легко отбил их конную атаку артиллерийским огнем, после чего они вскоре и отошли. Преследовать полковник их не стал — казаков-то под рукой имелось всего две сотни — и, оставив пехоту с артиллерией в захваченном селении с категорическим приказом удерживать его во что бы то ни стало, отошел к основным силам.
— Как сопротивлялись? — спросил Скобелев, когда начальник штаба доложил об успешно проведенной операции.
— Сопротивлялись, но… — Гродеков явно подыскивал некое оценочное слово.
— Чувства, чувства ваши меня интересуют, — сказал Михаил Дмитриевич. — Военная характеристика мне не нужна. Как, с вашей точки зрения, сопротивлялся противник?
— Неубедительно, Михаил Дмитриевич.
— Неубедительно, — повторил Скобелев. — Отличное нашли определение. Неубедительно сражаются, значит, не очень-то верят, Николай Иванович. Ни в смысл сопротивления, ни даже в смысл собственного восстания.
— Да, такое у меня чувство.
— Тогда давайте вместе строевой подготовкой заниматься, — подумав, решил генерал. — Их неубедительности противопоставим убедительную дисциплину своих войск, Николай Иванович. Через два месяца, никак не позже.
— Помилуйте, Михаил Дмитриевич, какая строевая при этакой-то жаре! — с неудовольствием сказал Гродеков. — Давно, признаться, собирался сказать вам. Солдаты ворчат, офицеры иронизируют: дескать, к победному параду генерал загодя готовится.
— Не объяснил своевременно, моя вина, — согласился Скобелев. — А как мы во время Хивинской кампании от конных атак отстреливались, помните?
— Плутонгами. Первая полурота — с колена, вторая — стоя. Пока одни стреляют, вторые перезаряжают. Эффективно.
— Эффективно? Не согласен. Я, случалось, и тремя линиями отстреливался: первая — лежа, вторая — с колена, третья — стоя. А что толку-то? Ну, атаку сдерживали, пока помощь не подходила. Так ведь, Николай Иванович? Так. А если помощи ждать неоткуда, тогда как отстреливаться?
Полковник промолчал, соображая.
— Тогда надо не отстреливаться, помощи ожидая, а громить нападающих, как то, случалось, делал Наполеон, когда еще был простым генералом Бонапартом. Тулон вспомните.
— Пушками?
— Совершенно верно, пушками, — убежденно сказал Михаил Дмитриевич. — И не отстреливаться от атакующей конницы, а громить ее. Прятать за спинами солдат орудия на картечи до поры до времени. А пора пришла — команда. Солдаты раздвинули строй, дали орудиям сектор обстрела и — картечный залп по конной лаве! И что будет тогда со всеми этими гикающими всадниками, Николай Иванович?