Казаки на руках внесли его в домик, где располагался телеграф, и тотчас же ускакали назад. Молоденький телеграфист предложил было тотчас же вызвать лекаря, но Баранов приказал сначала связаться со штабом.
Непроизвольно раскачиваясь от ноющей боли, он тупо смотрел на бегущую телеграфную ленту. Это продолжалось довольно долго, потому что телеграфист вначале сделал запрос, а потом терпеливо ждал ответа. Изредка поглядывая на страдающего адъютанта, он не решался ни о чем его расспрашивать, а когда наконец собрался с духом, аппарат застучал, выталкивая ленту с ответом.
— Первая партия гелиографов в количестве пяти установок прибыла в Красноводск. Днями ожидаем остальные.
— Передай, чтобы немедленно переправили в Бами.
— Сейчас, сейчас…
Телеграфист произнес это с некоторой растерянностью, потому что лента продолжала ползти без его запроса.
— Что там еще? — с раздражением спросил Баранов.
Нога ныла куда сильнее, чем прежде. То ли ее растрясло при скачке, то ли не слишком туго перевязали, оказывая спешно первую помощь.
— Запрашивают, кто подписал запрос о гелиографах, — доложил телеграфист.
— Спохватились… Передай, что запрос делал личный адъютант генерала Скобелева по его устному распоряжению.
— Будет исполнено, — телеграфист бойко застучал ключом.
Некоторое время он молча занимался своим делом, читал прибывающие телеграммы, отстукивал ответы. Потом сказал с удивлением:
— Доктор Гейфельдер велел вам ждать здесь. Он срочно выезжает.
— Что-нибудь случилось?
— Не знаю. — Телеграфист помолчал. — У вас нога болит?
— Болит…
— Позвольте помочь, — телеграфист осторожно разбинтовал ногу. — Сильно она опухла. Не шевелите ею, я ванночку сделаю.
Баранов покорно ждал, пока юный телеграфист нагреет воду, пока сам осторожно опустит распухшую ногу в тазик.
— Бабушка так делала, — пояснил он. — Легче?
— Легче, — Баранов впервые улыбнулся. — Ныть перестает.
— Тепло — главное дело…
Доктор Гейфельдер выглядел очень расстроенным. Молча осмотрел пострадавшего Баранова, определил, что кроме вывиха у него сломано ребро, похвалил за теплую ванну телеграфиста. И тут же под каким-то предлогом выслал его из помещения.
— Большое горе, Баранов, — тихо сказал он. — На центральную станцию пришла телеграмма с уведомлением, что матушка Михаила Дмитриевича Ольга Николаевна Скобелева внезапно скончалась.
— Как?! — ахнул адъютант.
— Как именно, в телеграмме не указано. — Гейфельдер помолчал. — Придется мне в Бами скакать, иного выхода нет. Постороннему такое известие не поручишь, а вам от верховой езды пока следует воздерживаться. Помалкивайте да полеживайте, а я поскакал.