Выглядела гостиная убого. Голые стены, однотонный линолеум на полу, большое окно со стекло пакетом, в стену по обе стороны от него были вмонтированы два компьютерных экрана. Из обстановки в комнате имелись только два деревянных стула с жесткими сиденьями. Ни стола, ни шкафа, ни телевизора, даже зеркала ни одного нет.
– Аскетично, – констатировал я.
– Потом все закажем, – отозвалась Эзерлей. – Интересно, в спальнях такое же безобразие…
По мнению Эзерлей, в спальнях такого безобразия не было. А по моему мнению, сам факт существования комнаты, половину площади которой занимает кровать, уже является безобразием. И это убожество Эзерлей считает хорошей квартирой!
– У меня кровать на месте, даже застелена, – провозгласила Эзерлей. – У тебя тоже? Вот и здорово. Самое главное на месте, а остальное завтра закажем.
– Остальное – это что?
– Все. Занавески на окна, ковер на пол, стол какой—нибудь, стульев побольше. Не знаю, как тебе, а мне в пустой комнате неуютно.
– Мне тоже. Слушай, а где здесь кухня?
– Нет здесь кухни, – ответила Эзерлей. – Помнишь, когда мы подъезжали, мы видели такой маленький домик за деревьями?
– Не помню. А что?
– Там кафе. Если проголодаешься, там можно покушать.
– Откуда ты знаешь? – удивился я. – Ты ведь здесь тоже в первый раз.
– На Блубейке во всех районах одинаковая планировка. Очень удобно – заблудиться невозможно и всегда знаешь, где что искать.
– Все-все здания одинаковые? – удивился я. – Президент этой планеты тоже живет в такой же хрущобе?
– На Блубейке нет президента.
– Ну, если не президент, то вождь какой—нибудь здесь точно должен быть.
– Нет здесь никакого вождя, – сказала Эзерлей. – Есть только планетарный компьютер. Не знаешь, что это такое? Это такая большая машина, она думает, как разумное существо, только гораздо быстрее и лучше. Компьютер все видит и всегда знает, что нужно делать.
– А нопстеры для него как рабы?
– Почему как рабы? – Эзерлей, кажется, обиделась. – Компьютер существует не просто так, а для блага нопстеров. Он не о себе заботится, ему ничего не надо, он же машина.
– О рабах хозяин тоже заботится, – заметил я.
– Где бы найти такого хозяина, – мечтательно произнесла Эзерлей, и меня передернуло. А потом до меня дошло.
– У вас на Оле, – спросил я, – разве были рабы? Эзерлей уставилась на меня как на идиота. Я задал последний уточняющий вопрос:
– Рабы и женщины – одно и то же?
– Конечно, – ответила Эзерлей. – Ты на солнце перегрелся?
– Нет, – сказал я, – я не перегрелся на солнце. Просто у нас разные системы понятий. Когда я задавал последний вопрос, я употребил два разных слова.