Неожиданно он спросил:
— Сударыня, а вы осведомлены об опытах вашего супруга в области алхимии?
— Нет, не осведомлена, — невозмутимо ответила Анжелика. — Граф де Пейрак увлечен наукой, но…
— Говорят даже, он крупный ученый.
— Я верю в это. Он по многу часов проводит в своей лаборатории, но ни разу не пригласил меня заглянуть туда. По-видимому, он считает, что подобные вещи не могут интересовать женщин.
Она раскрыла свой веер и поднесла его к лицу, чтобы скрыть улыбку, а может быть, и замешательство, в которое приводил ее пристальный взгляд архиепископа.
— Изучать человеческие души — моя обязанность, — сказал он, словно угадав ее смущение. — Но пусть вас это не беспокоит, дочь моя. Я вижу по вашим глазам, что вы честны и прямодушны и, несмотря на свои юный возраст, характера незаурядного. А вашему супругу еще, может быть, не поздно раскаяться в своих прегрешениях и отказаться от ереси.
Анжелика даже вскрикнула от возмущения.
— Ваше преосвященство, клянусь, вы заблуждаетесь! Возможно, мой муж не является примерным католиком, но его совершенно не интересует ни Реформация, ни прочие гугенотские ереси. Я даже слышала, как он насмехался над этими «мрачными бородачами из Женевы», на которых, по его словам, небо возложило миссию отбить у человечества охоту смеяться.
— Лживые слова, — мрачно изрек прелат. — Разве в доме у него, у вас, сударыня, не бывают постоянно самые ярые протестанты?
— Но это ученые, с которыми он беседует о науке, а не о религии.
— Наука и религия тесно связаны. Недавно мне сообщили, что у него был с визитом небезызвестный итальянец Берналли. А знаете ли вы, что этот человек после конфликта с Римом из-за своих святотатственных сочинений бежал в Швейцарию, где перешел в протестантскую веру? Впрочем, не будем задерживаться на этих доказательствах прискорбного, с моей точки зрения, состояния духа. Но есть один вопрос, который интересует меня уже много лет. Граф де Пейрак очень богат, и с каждым годом богатство его возрастает. Откуда у него столько золота?
— Но, ваше преосвященство, разве он не принадлежит к одному из древнейших родов Лангедока, к тому же породнившемуся со старинным родом графов Тулузских? А графы Тулузские были в Аквитании столь же могущественны, сколь в свое время короли в Иль-де-Франсе?
Архиепископ презрительно усмехнулся.
— Это верно. Но ветви генеалогического древа ни дают богатства. Родители вашего супруга были настолько бедны, что великолепный замок, где вы сейчас царите, лет пятнадцать назад начал превращаться в развалины. Граф де Пейрак никогда не рассказывал вам о своей юности?