— В таком случае они не должны были приходить сюда. И все равно я никогда не поверю, что протестанты им не помогают. Да, в мое время солдатам платили мало, не спорю, но платили регулярно. Уж поверь мне, все эти беспорядки подогревают чужеземцы, может быть, англичане или голландцы. Протестанты бунтуют, создают коалиции, тем более что Нантский эдикт слишком уж снисходителен к ним, он даровал им не только свободу вероисповедания, но еще и гражданские права.
— Дедушка, а что это такое — гражданские права, которые дали протестантам? — спросила вдруг Анжелика.
— Ты еще мала, внученька, и не поймешь, — ответил старый барон и, помолчав, добавил:
— Гражданские права — это нечто такое, чего нельзя отнять у людей, не обесчестив себя.
— Значит, это не деньги, — заметила девочка.
— Совершенно верно, Анжелика. Ты не по возрасту сообразительна, — похвалил ее старый барон.
Но Анжелика считала, что этот вопрос требует уточнений.
— Выходит, если разбойники ограбят нас дочиста, у нас все-таки останутся наши гражданские права?
— Правильно, деточка, — ответил ей Гонтран.
Анжелика уловила в голосе брата иронию и подумала, не смеется ли он над нею.
Гонтран был молчаливый, замкнутый мальчик. Не имея ни наставника дома, ни возможности учиться в коллеже, он вынужден был довольствоваться теми жалкими крохами познаний, которыми делились с ним деревенский учитель и кюре.
Большую часть времени он проводил в одиночестве на чердаке, где растирал красный кошениль или месил разноцветную глину для своих странных композиций, которые он называл «картинами» или «живописью».
Хотя Гонтран рос таким же заброшенным ребенком, как и все дети барона де Сансе, он часто упрекал Анжелику в том, что она дикарка и не умеет вести себя, как подобает девочке из знатной семьи.
— А ты не так глупа, как кажешься, — добавил он ей тогда в виде комплимента.
Беседуя с Анжеликой и Гонтраном, старый барон уже давно прислушивался, пытаясь понять, что происходит во дворе: оттуда доносилась какая-то перебранка, шум голосов смешивался с кудахтаньем вспугнутых кур. Затем кто-то протопал по подъемному мосту, крики стали еще громче, и ясно слышался голос Гийома. Дело было к вечеру, стояла великолепная осенняя погода, и обитатели замка разбрелись кто куда.
— Не бойтесь, дети, — сказал старый барон, — наверно, Гийом прогоняет какого-нибудь нищего…
Но Анжелика уже выбежала на крыльцо.
— На дядюшку Гийома напали, ему угрожают! — прокричала она оттуда.
Прихрамывая, барон заковылял за своей ржавой шпагой, Гонтран схватил арапник. Выйдя на крыльцо, они увидели старого слугу, вооруженного пикой, а рядом с ним Анжелику.