Помолчав, он сказал очень серьезно:
— Анжелика, могу ли я вас просить, чтобы, когда вы вернетесь домой, вы никому не рассказывали о том, что видели здесь?
— Обещаю вам, — сказала она, подняв на него свои ясные глаза.
Они вышли в коридор, где с приближением рассвета на стенах из древних камней, казалось, выступила холодная роса.
— А для чего в вашей двери окошко? — спросила Анжелика.
— Когда-то мы были орденом отшельников. Монахи выходили из своих келий только для богослужения, а во время поста даже это запрещалось. Послушники ставили еду в эти оконца. А теперь, дитя мое, помолчите, старайтесь держаться как можно незаметнее. Я буду вам весьма благодарен.
Мимо них проходили монахи в капюшонах, постукивая четками и бормоча молитвы.
Анжелика забилась в угол часовни и попыталась молиться, но монотонное пение и запах горящих свечей усыпили ее.
Когда она проснулась, часовня была уже пуста, и лишь легкие струйки дыма от погашенных свечей поднимались к темным сводам.
Анжелика вышла на улицу. Вставало солнце. В его золотистых лучах черепичные крыши стали цвета желто-фиоли. В саду около каменной статуи святого ворковали голуби. Анжелика лениво потянулась и зевнула. И подумала, не приснилось ли ей все это…
***
Брат Ансельм, человек добрый, но удивительно медлительный, запряг своего мула лишь после обеда.
— Не волнуйтесь, ребятки, — весело успокаивал он детей, — я просто отодвигаю порку, которая вас ждет. Мы доберемся до вашей деревни только к ночи, все родители будут спать…
«Если только они не бегают по полям в поисках своих отпрысков», — подумала Анжелика. Она была недовольна собой. Ей казалось, что за последние несколько часов она вдруг повзрослела.
«Никогда больше я не буду выкидывать подобных глупостей», — твердо, но с какой-то грустью сказала она себе.
Брат Ансельм из уважения к благородному происхождению Анжелики посадил ее на козлы рядом с собой, а мальчишки забрались в повозку.
— Ну-у-у, пошел, красавец! Побыстрей, хороший мой! — распевал монах, потряхивая вожжами.
Но мул не торопился. Наступил уже вечер, а они все еще ползли по римской дороге.
— Я поеду самым коротким путем, — сказал монах. — Плохо, конечно, что придется ехать мимо Волу и Шайе, ведь это гугенотские деревни, но, бог даст, будет темно, и еретики нас не заметят. Мою сутану там здорово недолюбливают.
Брат Ансельм слез с козел и перевел мула на тропинку, которая вилась вверх. Анжелике захотелось немного размяться, и она пошла рядом с ним. Она с удивлением смотрела по сторонам: она никогда не бывала здесь, хотя они находились в нескольких лье от Монтелу. Тропинка вела по склону какой-то осыпи, напоминавшей заброшенный карьер.