Когда я начала накладывать макияж, Мамеха объяснила, почему она меня пригласила.
— Сегодня приезжает Барон. Он придет сюда на обед. Мне бы хотелось познакомить тебя с ним.
Мне пока не представилось случая рассказать вам о Бароне — данне Мамехи. Сейчас в Японии уже нет баронов и графов, но до Второй мировой войны были, и барон Мацунага был одним из богатейших. Его семья, очень влиятельная в финансовом мире, контролировала один из самых больших банков в Японии. Изначально титул барона принадлежал его старшему брату, убитому в бытность свою министром финансов в кабинете премьер-министра Инукая. Данна Мамехи уже в тридцать с небольшим лет унаследовал от своего старшего брата не только титул барона, но и всю собственность, включая огромное имение в Киото неподалеку от Джиона. По делам ему приходилось большую часть своего времени проводить в Токио. Было и еще кое-что, удерживающее его там. Много лет спустя я узнала о его второй любовнице, жившей в районе гейш Асака в Токио. Редкий мужчина обладал достаточным богатством, позволявшим иметь хотя бы одну любовницу-гейшу, а у барона Мацунага их было две.
Теперь, когда я узнала, что этот день Мамеха проведет со своим данной, я поняла, почему на ее кровати такие свежие простыни.
Я быстро надела одежду, приготовленную для меня Мамехой, — нижнее платье светло-зеленого цвета и кимоно красновато-коричневого с хвойным рисунком. К этому времени одна из служанок Мамехи вернулась из близлежащего ресторана с обедом для Барона, упакованным в огромную коробку. Еда в ней, на тарелках и в чашках, была сервирована, как в ресторане.
Несколько минут спустя появился Барон. В приоткрытую дверь я увидела его стоящим на лестничной площадке, где Мамеха развязывала ему ботинки. Барон оказался маленьким и круглым, и первое, что приходило в голову, глядя на него, это его сходство с миндалем или каким-нибудь орехом. В то время считалось модным носить бороду, и пучки длинных волос на его лице напоминали водоросли, случайно попавшие в чан с рисом.
— О, Мамеха... Я так вымотался, — сказал Барон. — Как я ненавижу эти длинные переезды в поездах!
Наконец он разулся и вошел в комнату мелкими быстрыми шажками. Утром служанки достали из кладовки стул и персидский ковер и расположили их около окна. Барон уселся на стул, а ко мне подошла служанка, поклонилась, как бы извиняясь, и закрыла дверь.
Я просидела в комнате для прислуги час или чуть больше, пока служанка кормила Барона обедом. Время от времени я слышала шепот Мамехи, но в основном говорил Барон. Сначала мне показалось, что он сердится на Мамеху, но потом я поняла, что его разозлил какой-то человек, встреченный им накануне и задававший много вопросов личного свойства. Наконец, трапеза завершилась, служанка вынесла чайные чашки, и Мамеха позвала меня. Я вошла и поклонилась Барону, ужасно нервничая, ведь мне никогда прежде не доводилось видеть аристократов. Я думала, он скажет мне что-нибудь, но его взгляд блуждал по комнате, казалось, не останавливаясь на мне.