— Если ты бесплатно дашь мужчине то, за что он должен платить, я выгоню тебя из окейи. Ты получишь деньги и отдашь их мне. Я имею в виду не только это.
Тут Мама потерла одной рукой большой палец другой руки.
— Мужчины будут платить за это, — сказала она. — Но они также готовы платить только за разговоры с тобой. Если я узнаю о твоих тайных встречах с каким-нибудь мужчиной, даже если вы только разговариваете... — закончила она свою речь и еще раз сильно дернула меня за ухо.
Я с трудом перевела дыхание и, когда почувствовала, что могу говорить, сказала:
— Мама... я не сделала ничего, что могло бы вас рассердить!
— Еще нет. Если ты разумная девушка, то никогда и не сделаешь.
Я хотела уйти, но Мама велела мне остаться. Она набила трубку, прикурила ее и сказала:
— Я приняла решение. Твой статус в окейе изменится. Меня обеспокоили ее слова, и я начала что-то говорить, но Мама прервала меня.
— Мы назначим церемонию на следующую неделю. После этого ты станешь моей дочерью, как будто я родила тебя. Я приняла решение удочерить тебя. Однажды окейя станет твоей.
Я не знала, что на это сказать, и многое из произошедшего потом не помню. Мама продолжала говорить, рассказывая мне, что, став дочерью окейи, я перееду в большую комнату, которую сейчас делят Хацумомо и Тыква, а они займут мою маленькую комнату. Я слушала вполуха, пока, наконец, не поняла, что, став дочерью окейи, мне уже не придется бороться с Хацумомо. К такому итогу должен был привести план Мамехи, но я до конца не верила, что это когда-нибудь произойдет. Мама продолжала говорить, а я смотрела на ее бледные губы и пожелтевшие глаза. Скорее всего, она неприятная женщина, но, будучи дочерью этой неприятной женщины, я оказывалась вне досягаемости Хацумомо.
Неожиданно дверь отворилась, и вошла Хацумомо.
— Что ты хотела? — спросила Мама. — Я занята.
— Выйди, — сказала она мне. — Я хочу поговорить с Мамой.
— Если ты хочешь поговорить со мной, — сказала Мама, — то можешь спросить Саюри, не будет ли она любезна покинуть мою комнату.
— Окажи, пожалуйста, любезность, Саюри, покинь комнату, — саркастически сказала Хацумомо.
И впервые в жизни я ответила ей, не страшась наказания.
— Я уйду, если мне скажет об этом Мама.
— Мама, не будете ли вы так любезны заставить Маленькую Госпожу Дурочку оставить нас наедине? — сказала Хацумомо.
— Не надоедай! — сказала ей Мама. — Входи и говори, что ты хочешь.
Хацумомо это не понравилось, но она вошла и села за стол посредине между Мамой и мной, достаточно близко, чтобы я могла почувствовать запах ее духов.