— Бедная Тыква сейчас прибежала ко мне очень расстроенная, — начала она. — Я пообещала ей поговорить с вами. Она сказала мне очень странную вещь, будто вы переменили свое решение.
— Не знаю, что она имела в виду. Но в последнее время я не меняла своих решений.
— Я ей сказала то же самое, что вы никогда не забираете свои слова обратно. Но думаю, будет лучше, Мама, если вы сами скажете ей об этом.
— Скажу о чем?
— Что вы не изменили своего решения удочерить ее.
— Откуда взялась эта идея? Я никогда не собиралась удочерять ее.
Мне было очень тяжело слышать это, потому что я вспомнила Тыкву, сбегающую по лестнице в слезах... Неизвестно, как сложится ее жизнь дальше. Хацумомо сидела с улыбкой, делавшей ее похожей на дорогую фарфоровую статуэтку, но Мамины слова подействовали на нее, как удар камнем. Она с ненавистью посмотрела на меня.
— Так значит, это правда! Вы собираетесь удочерить ее? Вы разве не помните, Мама, как говорили, что собираетесь удочерить Тыкву? И просили меня сообщить ей эту новость
— Меня не волнует, что ты говорила Тыкве. Кроме того, ты плохо справлялась с обязанностями старшей сестры. Сначала все шло хорошо, но затем...
— Вы обещали, Мама, — сказала Хацумомо тоном, испугавшим меня.
— Не смеши! Ты знаешь, я годами наблюдала за Саюри. Почему я вдруг должна удочерять Тыкву?
Я прекрасно знала, что Мама лжет. Она зашла так далеко, что повернулась ко мне со словами:
— Саюри-сан, когда я впервые заговорила с тобой об удочерении? Наверное, уже год назад?
Если вы когда-либо видели кошку-маму, обучающую своего котенка охотиться, видели, как она берет беспомощную мышку и раздирает ее, вы поймете, что Мама предоставляла мне возможность научиться быть такой же, как она. Все, что от меня требовалось, — солгать и сказать: «Да, Мама, вы много раз затрагивали этот вопрос!» Это был бы мой первый шаг к тому, чтобы однажды самой стать желтоглазой старой женщиной, живущей в унылой комнате с бухгалтерскими книгами. Я опустила глаза на циновку, стараясь не видеть ни ту ни другую, и сказала, что не помню.
Лицо Хацумомо от злости покрылось красными пятнами. Она направилась к двери, но Мама остановила ее.
— Через неделю Саюри станет моей дочерью, — сказала она. — За это время тебе нужно научиться относиться к ней с уважением. Когда пойдешь вниз, попроси одну из служанок принести чай мне и Саюри.
Хацумомо слегка поклонилась и вышла.
— Мама, — сказала я, — мне очень неудобно служить причиной такого количества проблем. Уверена, Хацумомо неправильно понимает ваши намерения в отношении Тыквы, но... Разрешите задать вам вопрос? Возможно ли удочерить одновременно Тыкву и меня?