Леха хмыкнул и направился к джипу.
Значит, видеостудия все-таки здесь, под боком. Вряд ли камера перед входом в коттедж оснащена системой ночного видения. И фонаря рядом с воротами нет. Притупилась у барыг бдительность от долгой безнаказанности, факт. Впрочем, сейчас белые ночи. Что ж, это не великая помеха... Кстати на кой ляд минивэн по ночам в лес ездит? Не за грибами же.
Догадка пришла сразу, и Леха, за плечами которого было много такого, о чем не говорят вслух, все равно ощутил, как по спине пробежала ледяная волна.
Он тяжело ввалился в джип, переглянулся с Лобастым, закурил и скомандовал:
— Давай Питер. До вечера забот хватает. С папой надо вопрос о Северном рынке перетереть, пока он не свалил. Ты в курсе, Петрович сегодня к трем часам на венчание к Пузырю поедет, в Троицкий храм.
— Знаю, его Зверь с братвой сопровождать будет. А мы к шести с делами закончим, — проговорил Лобастый, внутренне уже ликуя от предчувствия поживы. Выходит, прав оказался барыга?
— Когда закончим, то чуток переоденемся и вернемся, — помолчав, процедил Реаниматор сквозь зубы, медленно выдыхая сизый дым. — Зайдем к господину режиссеру в гости. Без приглашения.
— Ну а если круто повезет, даже сможем поприсутствовать на съемках! — оскалился Лобастый, до упора вдавливая педаль акселератора.
Со строны застывшие у алтаря Троицкого храма молодожены смотрелись как пара клоунов в цирке. Толстый и Тонкий. Это сравнение сразу пришло на ум Тихому, и несколько его позабавило, на минуту вырвав из плена неприятных мыслей. Действительно, разменявший пятый десяток, низкорослый, упитанный Пузырь, и совсем еще юная, высокая, очень худая невеста выглядели на редкость смешно.
— И где он ее, такую прозрачную, только откопал? — словно по заказу, как раз в эту минуту прорвавшись через церковные песнопения, послышался сбоку, из толпы приглашенных, надменный басок.
Тихий повернулся и с интересом посмотрел на стоявшего у колонны крепкого мужика, который с презрительной ухмылкой глядел поверх голов на неумело прикладывавшихся к подставленной священником иконе новобрачных. Судя по внешнему виду — видневшейся из-под воротника белоснежной рубашки «голде», засунутым в карманы брюк рукам — этот здоровяк, наверняка принадлежал к питерской братве. А точнее, к ее верхушке. Рядовых быков на свадьбу авторитета если и пускают, то лишь в качестве охраны. У этого же была своя свита — тройка шкафов, даже в полумраке храма не снимавших квадратные темные очки. Но, как ни странно, Степаныч видел атлета впервые. Наверное, кто-то из новых, не так давно приподнявшихся и занявших ступеньку уровнем выше боевиков, подумал Тихий.