Мы еще много о чем успели поговорить со словоохотливым подполковником. Я узнал о его удачной женитьбе на дочери «комитетского» генерала много лет назад, о его двух дочках, как две капли воды похожих на сварливую мамашу и в настоящее время заканчивающих восьмой класс, послушном и добром псе по кличке Пистон, чью породу не смог определить даже опытный кинолог, личных пристрастиях в еде, женщинах и напитках, и о всем остальном, о чем можно узнать от желающего кому-то выговориться человека. Я же ограничился общими формулировками типа, «нормально», «ничего», «могло быть и лучше» и тому подобными.
Мне вообще не очень нравится, когда начинают расспрашивать о личной жизни и пристрастиях. Может быть, оттого, что личной жизни, как таковой, уже довольно давно не наблюдалось, а все пристрастия и предпочтения определялись наличием того или иного в данный момент. Если на твоем столе в солдатской палатке стоит алюминиевая миска с кашей на комбижире, то бесполезно мечтать о красной и черной икре Примерно так я и рассуждал во всех жизненных ситуациях. Лучше гривенник сегодня, чем червонец завтра. Моя бывшая жена частенько поговаривала, мол, «солдафоны» – к реальной человеческой жизни люди совершенно не приспособленные, так как не могут жить без гарантированной пайки на завтрак, обед и ужин, подъемов в шесть утра, трехэтажного мата, неосознанною желания всегда и всеми – и особенно семьей – командовать, и дикого, первородного желания хорошо натасканной собаки в любой момент сорваться по приказу начальника прямо в драку. А как тогда быть с театром, посещениями музеев, ресторанов и дражайших подруг-пустомелек? Этого Марина понять никак не могла и не хотела. Зато сейчас, с новым мужем, который регулярно целует ее в попочку и моет нежные тонкие пальчики в тазике с оливковым маслом, а в свободное от постоянного ухаживания за женой время еще и умудряется быть членом правления крупного банка, она чувствует себя как любимая роза в саду у маньяка-садовода.
Именно то, что хотела все свои двадцать восемь лет.
Конечно, об этих своих мыслях я не рассказывал Березовскому. Спокойно дождался, пока черная «Волга» не пересекла границу города-героя Ленинграда, и на первом же перекрестке вышел, успев, однако, пообещать подполковнику, что обязательно встречусь с ним в десять часов возле Казанского собора на Невском проспекте.
Машина напоследок умудрилась окатить меня грязью из ближайшей лужи, а я медленно и неторопливо пошел по направлению к ближайшей станции метрополитена.
Моей конечной целью был не замечательный город на Неве, который я тоже очень любил, а независимая ныне Эстонская Республика, курортный городок под названием Пярну. Там, по крайней мере мне очень хотелось в это верить, все еще жила моя первая любовь Района, «последствие» минувшего много лет назад летнего отдыха на берегу ласкового Балтийского моря.