Черная метка (Горшков) - страница 54

— Как сходили? — неторопливо закурив папиросу, коротко спросил подполковник.

— Задание выполнено, — ответил Иван, чувствуя, как в груди сжимается мерзкий комок, а рот наполняется слюной. — Пленный доставлен...

— Выворачивай карманы, — приказал комбат, махнув рукой. — Содержимое — на стол!

Северов положил автомат на стоящий рядом складной стул и послушно извлек из камуфляжного обмундирования то немногое, что было у него при себе, — зажигалку, спецназовский нож-кусачки и портсигар. Перед уходом на задание все личные вещи разведгруппа сдавала на хранение в материальную часть...

Подполковник сразу же сгреб широченной мозолистой лапой портсигар, открыл его, но, видимо, не найдя того, что ожидал, бросил на стол.

Потом он вперил в лицо Ивана тяжелый взгляд:

— Ты какого хера пидора поганого изуродовал? Полпальца ему на левой клешне оттяпал?

— Помял я его слегка при попытке к бегству, — пожал плечами сержант. — Но ничего у араба не отрезал.

— Помял?! Опять за старое?! Мало вам шакалов-телевизионщиков, снимающих изуродованные тела похороненных боевиков, а потом визжащих на всю Европу о зверствах российской армии на Кавказе?! Мало визитеров из ПАСЕ и прочих дармоедов тамошних, вместе с нашими столичными жополизами?! У меня эти комиссии гребаные в-о-о-т где сидят!

Волгин размашисто провел ребром ладони по бычьей, в складках, шее.

В столь резком поведении, как правило, сдержанного и немногословного комбата Трофимыча, которого уважали все без исключения солдаты, что-то было явно не так. Словно он, сам того не желая, играл навязанную ему кем-то вышестоящим роль беспощадного борца с жестокостью на войне.

— В общем, так... — обычным ровным тоном произнес Волгин. — Собираешь личные вещи в мешок и с рассветом вместе с майором Косаревым из штаба округа, — подполковник кивнул на сидящего рядом офицера, — отправляешься в Ханкалу. Там, в ставке, тебе объяснят политику партии более доходчиво... Получишь расчет, пинок под зад и — на гражданку! Мне среди подчиненных нужны бойцы, а не средневековые варвары! А сейчас ужинать и спать. Кру-у-гом!.. Ша-агом марш!.. И чтоб глаза мои тебя больше не видели...

Последнюю фразу батяня-комбат произнес с явным, неприкрытым усилием, что неудивительно. Во всей этой истории определенно прослеживался скрытый, пока совершенно неясный подтекст.

Но Иван понимал, что в присутствии незнакомого худощавого майора ждать каких-либо вразумительных объяснений от действующего по явному принуждению Бульдога бессмысленно.

Значит, придется ждать до Ханкалы. Там, даст бог, все окончательно и прояснится...