Он стоял у окна и как-то странно смотрел на нее, застывший, словно каменное изваяние.
— В чем дело? — испуганно прошептала Эви. — Что стряслось?
— Не знаю. Я проснулся, как в черном тумане. Я давно ждал.., что подобное должно произойти. И это случилось.
— Милый, у тебя просто легкая депрессия. Это усталость. Все в порядке.
— Нет. Я ждал, когда же наконец смогу что-то почувствовать, с того самого мига, как увидел мать. Я смотрел на всю семью, я повторял себе: это мои близкие, мы теперь навсегда вместе. И знаешь что? Я так ничего и не ощутил. Ни радости, ни облегчения, ничего.
— Но, Джастин, это же естественно. Все придет со временем. По-другому бывает только в сказках. Ты ведь прожил все эти годы не в пустоте. Ты вырос и стал…
— ..жестким, бесчувственным, подозрительным…
— Не смей так о себе говорить. Я лучше знаю. Ты боишься душевной боли и пытаешься защититься от нее, вот и все. И я слишком сильно тебя люблю, чтобы позволить кому-то или чему-то встать между нами.
— Я был бы счастлив, будь это так на самом деле. Мне не стоило привозить тебя сюда. Мне не следовало заниматься с тобой любовью. Прости, я не смог удержаться… Но я должен тебе сказать то, что не так давно понял сам.
— Что? — Эви в тревоге уставилась на него. — О чем ты говоришь?
— О том, что мы не можем быть вместе. Нам лучше расстаться прямо сейчас.
Эви давно ожидала чего-то подобного, но осознала это только сейчас. Все это время что-то было не так. Но она не собиралась сдаваться без борьбы.
— Кто сказал, что мы не можем быть вместе? — воскликнула она.
— Я такой, какой есть, и ничего изменить нельзя. — Джастин невесело усмехнулся. — Как ни странно, ты сама мне это доказала.
— Как? Когда?
— В Неаполе, после того как каталась на мотоцикле с Руджеро. Ты запретила мне командовать собой. Помнишь? Так вот, именно об этом мне твердила Маргарет: что я слишком властный и упрямый.
— Ты так вел себя просто потому, что боялся ее потерять. Но сейчас-то ты это понимаешь?
— Да. Однако понимать и измениться — это разные вещи. Я осознавал, что отталкиваю ее от себя, и все равно продолжал в том же духе. Она возненавидела меня под конец. Тирана и деспота любить нельзя.
— Не смей так о себе говорить!
— Но это правда. Я такой и есть и другим быть не могу.
— Можешь, — упрямо прошептала Эви. — Теперь у тебя есть я.
Он подошел ближе, так что она почувствовала пряный запах его тела, и сжал лицо девушки в ладонях.
— Я твердил себе это тысячу раз. Но я не имею права привязывать тебя к себе. Я любил Маргарет, а потом довел ее до гибели. Нельзя, чтобы такое повторилось с тобой.