— Найти будет не трудно, — согласился Торвальд. — Юты погрязли в войне между двумя королями. Во всяком случае, так было совсем еще недавно, ибо я слышал, что Эрик уже отвоевал себе чуть ли не всю страну, а Торфин сбежал куда-то.
— Говорят, что из этих двоих лучшим был все же Торфин, но Эрика поддержал Анлаф, могущественнейший ярл ютов, — добавил кельт.
— Я слышал также, что Торфин ушел в море на утлой лодчонке с несколькими воинами. Ах, догнать бы его… Впрочем, мне и того, который сидит там, в темной, хватит. Пусть не королю, но уж вельможе, по крайней мере, я отомщу. А этот ют, хоть он и не признается, явно вельможа. Судя по тому, как орудует мечом, не меньше, чем ярл. Когда мы его окружили, он стольких моих людей порубал, что трупы валялись штабелями. Я, конечно, могу его продать, но мне все же больше хочется послушать его предсмертные вопли, чем звон твоего золота и серебра.
— Я уже говорил тебе, — кельт развел руками. — Пять сотен серебряных монет, три десятка золотых цепочек, десяток дамасских мечей и доспехи, которые я сам снял с франкского принца. Больше дать я не в силах.
— Я все же думаю, что больше позабавлюсь, если затравлю его собаками. А как ты собираешься платить? У тебя что, все это в нижней рубахе зашито?
Кельт пропустил издевку мимо ушей.
— Завтра утром ты, я и ют пойдем на самую высокую точку острова. Можешь взять с собой десяток человек. Вы останетесь на берегу, а я в лодке выйду в открытое море, дождусь драккара и вернусь с выкупом и с десятью своими людьми. Обмен произведем на берегу, и если ты не будешь пытаться меня надуть, никто из лодки даже ногой на землю не ступит.
— Неплохо придумано, — признал Торвальд.
Инстинкт подсказывал кельту, что дело нечисто— напряжение и ожидание чего-то все более ощущались в пиршественном зале. Вожди внимательно наблюдали за гостем, а Гримн нервно потирал ладони и крутил головой. Однако кельт не подал виду, будто что-то заметил.
— И все же плата за человека, который может послужить выкупом за ирландского принца, низковата, — тон Торвальда изменился, теперь он явно издевался над чужаком. — Нет, лучше я затравлю его собаками. Вместе с тобою, Кормак Мак Apr!
Он выплюнул эти слова, вскакивая на ноги, и в тот же миг сидевшие рядом вожди бросились на Кормака. Они знали репутацию, которой тешился ирландский пират, но все же недостаточно полно оценили его возможности. Торвальд еще сидел, когда Кормак прыгнул к нему, и прыжку этому мог бы позавидовать голодный волк. Только быстрый рефлекс спас викинга — он уклонился, и меч кельта снес голову стоявшему за креслом слуге. Зал мгновенно наполнился лязгом оружия и бешеными воплями. Кормак пытался пробиться к двери, но слишком много головорезов навалилось на него. Торвальд, потеряв равновесие, грохнулся на пол, но над головой Кормака уже навис меч Аслафа. Кельт рубанул противника по шее, рикошетом разбил череп другому, замахнувшемуся на него топором. В тот же миг Горда Ворон нанес удар, который должен был отрубить кельту руку. Клинок скользнул, однако, по рукаву кольчуги, а Горда нанизался на вездесущее лезвие меча Кормака. Хакон Скел нацелился в непокрытую голову ирландца, но промахнулся и сам получил удар в лицо, надолго выведший его из строя. Однако тело викинга, падая, заклинило Кормаку ногу. Воспользовавшись этим, Торвальд изо всех сил влепил кулак ему под ребра, лишая дыхания. Кельт отскочил назад, ему удалось еще сломать меч Торвальда, а самого его опрокинуть на землю, но в эту секунду его достал, наконец, клинок одного из викингов. Старик Гримн вырвал из рук оглушенного кельта оружие, и остальные викинги стаей набросились на него, всей массой давя к земле. Но и тогда им пришлось несладко. Лишь с громадным трудом норманнам удалось отодрать пальцы кельта от горла одного из них и связать так, что даже его стальные мускулы не могли порвать путы. Кельта поставили на ноги и подвели к вожаку. Кормак был с ног до головы залит кровью, но уже успел прийти в себя и бесстрашно смотрел в глаза Торвальда.