Царь захохотал громко, крепко сжимая Ваняткино плечо, сказал:
— Быть тебе моряком, парень, подрасти только маленько…
Дверь заскрипела. По лицу Петра скользнула тень, он оттолкнул от себя Ванятку и велел:
— Иди вот — с царевичем поиграй. Идите на шканцы али на ют, пушки там, всего много — походите… Идите оба, поиграйте.
— Трубу-то с собой брать али здесь оставить? — спросил Ванятка, и было видно, что он не может уйти без трубы.
— Бери, бери, с собой бери! — с готовностью сказал Петр. — И трубу бери, и что там еще есть. Сильвестр Петрович, дай им по мушкету, сабли дай…
У Ванятки от восторга совсем зарделось лицо, он повернулся к бледному мальчику, который, свеся длинные руки, стоял рядом, толкнул его локтем, чтобы тот понял, каково ладно им сейчас будет, но мальчик даже не пошевелился.
Ванятка и Алексей вышли с Иевлевым. Петр долго сидел молча, потом, глядя в окно, шепотом произнес:
— О господи преблагий, ограбил ты меня сыном!
— А? — спросил Апраксин, отрываясь от карты.
— Считай, меряй! — ответил Петр, думая о своем. — Считай, Федор Матвеевич, нынче нам ошибиться никак не возможно…
Оставшись вдвоем с Алексеем, разглядывая пистолет, Ванятка спросил:
— Слышь, Алеха, а пошто тебя царевичем дразнят?
— Я и есть царевич…
Ванятка усмехнулся:
— Врал бы толще. Коли ты царевич, я — царь.
Он взвел курок пистолета, прицелился в мачту, сказал басом:
— Как стрельну!
Корабль едва заметно покачивался, Двина сверкала так, что на нее больно было смотреть. Кругом на флагманском судне шли работы, матросы поднимали на блоках дубовые пушечные лафеты, запасные реи, сложенные и связанные паруса. Широко и вольно разливалась над рекою песня, настойчиво, весело, вперебор перестукивались молотки конопатчиков, с лязгом бухали молоты корабельных кузнецов. К «Святым Апостолам» то и дело подваливали струги, шлюпки, карбасы; казалось, что грузы более некуда будет принимать, но бездонные трюмы все еще были наполовину пусты. От яркого солнечного света, от серебристого блеска Двины, от всех этих бодрящих шумов большого и слаженного труда Ванятке хотелось бегать, лазать по трапам, прыгать и радоваться, как радуется теленок на сочной весенней траве, но мальчик, с которым ему велено было играть, сидел неподвижно, скучно щурился и молчал.
— Не пойдешь корабль смотреть? — спросил Ванятка.
— А чего на нем смотреть?
— Во, сказал! Чего смотреть! Пушки, как где на канатах тянут, поварню…
Он лукаво улыбнулся:
— Может, там пироги пекут, нам поднесут…
Алексей жестко приказал:
— Сиди здесь.
— Тогда давай в трубу глядеть!