— Вы совершили большое путешествие и, к сожалению, не увидите вашего друга. Пожалуй, вам теперь нет смысла рисковать… Два судна мы оставляем здесь на всякий случай. Не переехать ли вам на одно из них? Там будет безопаснее.
— Да, я согласна, — безучастным голосом ответила фру Маргрет.
Она все еще держала в руке сообщение о смерти каторжанина Скиллинга.
— Вы благоразумны, — сказал Юленшерна.
Маргрет странно улыбнулась.
— О, да, я благоразумна! — произнесла она многозначительно.
— Вам здесь будет спокойно.
— Во всяком случае, я не погибну! — все с той же улыбкой сказала фру Маргрет. — Я вернусь в Стокгольм и буду долго и счастливо жить там вдовою погибшего славной смертью шаутбенахта ярла Юленшерны, потому что вы, гере, непременно сложите тут вашу лысую голову. Не так ли?
Он не нашелся с ответом, только крепко стиснул челюсти. А она говорила, улыбаясь и вызывающе глядя на него своими прозрачными глазами:
— Я буду бывать при дворе, я еще молода, не правда ли? Молода и хороша. И ваше имя я вываляю в грязи так, что даже на том свете вы будете содрогаться, мой покойный супруг. Вы тревожились о вашем честном имени и потому убили Ларса?
Его лицо исказилось бешенством, он шагнул к ней, грубо схватил за руку.
— Пустите! — шепотом приказала Маргрет. — Пустите, или я закричу и ударю вас при всех…
Она вырвала руку, отошла, сказала издали:
— И тогда мы будем квиты! Только тогда! Я так и слышу этот хор голосов: «О, фру Юленшерна, вдова адмирала Юленшерны, что она вытворяет! Бедный старикашка, его кости так и переворачиваются в гробу!»
Она ушла и заперлась в спальне. Он пробовал сломать дверь, Маргрет сказала спокойно:
— Не будьте смешны, если это возможно для вас!
К четырем часам после полудня все работы на эскадре были закончены. Ярл Юленшерна приказал Уркварту:
— Передайте командам благодарность их адмирала. Пусть сегодня они получат по двойной чарке водки. Вслед за этим — сниматься с якоря. В устье мы постараемся как можно скорее разделаться с таможенниками, ворвемся в Двину и к утру, с божьей помощью, начнем высадку войск в Архангельске.
— Таможенники, очевидно, знают о нашей эскадре…
— Тем хуже для них.
К вечеру маленькое облачко, появившееся на горизонте, разрослось, по волнам побежали пенные гребешки, небо заволокло, пошел дождь, но попрежнему было душно. Шаутбенахт велел подать себе плащ и не ушел с юта. Он стал еще желтее, чем утром, губы его запеклись, руки заметно дрожали.
— Два фрегата — «Феникс» и «Дромадер» — будут ждать нас здесь, — сказал шаутбенахт Уркварту. — Вы слушаете меня?