Никто, кроме Хирурга.
— Это не Властелин затеял со мной игру, — сказал она. — Это Хойт. Ложная тревога в парке была направлена на то, чтобы унизить меня. Только так он может приблизиться к женщине — сначала раздавив ее морально. Разорвав ее жизнь в клочья. Вот почему он выбирает для убийства изнасилованных женщин, женщин, которые уже были символически уничтожены. Прежде чем он нанесет смертельный удар, ему нужно поставить женщину на колени, заставить бояться.
— Вас-то уж никак не отнесешь к тем, кого можно заставить бояться.
Она зарделась от похвалы, поскольку знала, что не заслуживает ее.
— Я просто пытаюсь объяснить вам, как он действует, — продолжила она. — Как он выслеживает добычу. Парализует ее, прежде чем наброситься. Так было с Кэтрин Корделл. Перед решительным ударом он долго вел с ней психологическую игру, наводя ужас. Посылал ей сигналы, убеждая в том, что может войти в ее жизнь так, что она даже не заметит этого. Как привидение, проходящее сквозь стены. Она не знала, когда он возникнет в очередной раз, откуда нанесет удар. Но знала, что он придет. Вот это и деморализует. Сознание того, что однажды, когда ты этого меньше всего ожидаешь, он явится за тобой.
Несмотря на жуткий смысл этих слов, ей удавалось произносить их ровным голосом. Пожалуй, неестественно ровным. Дин молча и внимательно наблюдал за ней, словно искал хотя бы намек на слабость. Она не позволила ему увидеть это.
— А теперь у него есть сообщник, — сказала она. — Кто-то, у кого он может поучиться. И кому может передать кое-что взамен из собственного опыта. Короче, команда охотников.
— Вы полагаете, что они останутся вместе?
— Уоррену этого наверняка хочется. Он всегда мечтал о партнере. Они уже один раз убили вместе. А союз, скрепленный кровью, вдвойне сильнее. — Риццоли наконец сделала последний глоток текилы, осушив свой стакан. Может, это избавит ее сегодня от ночных кошмаров? Или же анестезия не подействует?
— Вы просили об охране? — неожиданно спросил Дин.
Вопрос удивил ее.
— Об охране?
— Ну, хотя бы поставили патрульную машину. Чтобы наблюдала за вашей квартирой.
— Я же полицейский.
Он слегка наклонил голову, словно ожидая конца фразы.
— Если бы я была мужчиной, вы бы задали этот вопрос? — спросила она.
— Но вы не мужчина.
— И это означает, что мне автоматически требуется защита?
— Почему в вашем голосе столько обиды?
— А почему вы считаете, что женщина не способна защитить свой дом?
Он вздохнул.
— Вам всегда нужно щелкнуть мужчину по носу, детектив?
— Я очень много работала, чтобы ко мне относились как к равной, — сказала она. — И не собираюсь выпрашивать для себя какие-то особые привилегии лишь потому, что я женщина.