– Никогда больше так не делай, – прошептал он, – если не хочешь меня прикончить.
– Как пожелаешь. – Такой холодный, такой чужой голос.
– Я хочу быть человеком! Человеком я был рожден!
– Если хочешь, поиграем и в эту игру.
Флэттери физически ощутил разочарование Корабля и, невольно защищаясь, принялся задавать вопросы.
– Корабельники уже вступили в контакт с этим иным разумом, электрокелпом?
– Нет. Они изучают его, но не понимают.
Флэттери открыл глаза.
– Они слышали имя Раджи Флэттери?
– Оно сохранилось в той истории, которой учу их я.
– Тогда мне лучше взять другое имя. – Флэттери поразмыслил секунду. – Назовусь-ка я Раджой Томасом.
– Отличный выбор. Раджа – по твоему происхождению, Томас – из-за твоих сомнений*. [Томас – английское произношение евангельского имени Фома.]
– Раджа Томас, специалист по вопросам связи и лучший друг Корабля. Вот и я!
– Игра начинается. Игра! И… Радж!
– Что?
– Даже всемогущему существу ход времени приносит скуку. Срок, который я тебе отпускаю, небезграничен.
– И сколько времени ты нам отводишь, чтобы решить, как должны мы богоТворить?
– Ты узнаешь, когда придет час. И еще одно…
– Да?
– Не отчаивайся, если я порой назову тебя моим дьяволом.
На мгновение у Раджи отнялся язык.
– Ну что я могу с этим поделать?! Зови как знаешь!
– Я лишь прошу тебя не впадать в отчаяние.
– Ага! А я, как король Кнут, прикажу волнам застыть!
Корабль промолчал, и Раджа испугался на мгновение, что ему самому придется искать путь на планету Пандора. Но голос раздался вновь:
– А теперь пора подобрать тебе подобающую одежду, Радж. Корабельниками сейчас правит новый капеллан-психиатр. Его называют кэп, а когда он делает очередную гадость – босс. Можешь быть уверен, что в ближайшее время босс призовет тебя пред светлые очи.
Быть может, неизменность окружающих нас предметов придается им извне, нашим неизменным убеждением в том, что они суть то, что мы видим, и ничто более.
Марсель Пруст, из корабельных архивов.
Тяжело опершись обеими руками на компульт, Оукс тупо взирал на свое отражение в вогнутом экране. Он знал, что лишь кривизна уменьшала его отражение…
«Принижала».
Сосало под ложечкой – от страха. Что еще Корабль решит сотворить с ним?
Оукс сглотнул.
Он не мог сказать, давно ли сидит здесь, завороженный собственным отражением. Оукс огляделся – ночьсторона еще не кончилась. Все так же стоял на низеньком столике недопитый бокал пандоранского вина. Роскошная каюта по-прежнему была погружена в сумрак, рассечена тяжелыми тенями. Но что-то изменилось. Оукс ощущал это спинным мозгом – чей-то… взгляд.