Питер запнулся и вопросительно взглянул на барона.
— Чего там, давай уж рассказывай все, — разрешил тот. — Мы выступим с двумя ментатами-сардукарами, переодетыми в нашу форму.
— Сардукарами! — испуганно выдохнул Фейд, наслышанный о жестокости этих немилосердных убийц из войск императора.
— Ты должен оценить мое доверие к тебе, Фейд, — строго сказал барон. — Если слухи об этом достигнут другого Великого дома, то ландсраат может выступить против империи, и начнется полный хаос.
— А теперь самое главное, — продолжал Питер, — Хотя империя и использует дом Харконненов для выполнения грязной работы, мы, однако, окажемся в преимущественном положении, и если поведем дело с умом, то добьемся огромных богатств и такого влияния, какого никогда еще не имел ни один из домов империи.
— Ты, Фейд, понятия не имеешь, что поставлено на карту. У тебя не хватит воображения представить себе степень возможного возвышения дома Харконеннов. Скажу лишь об одном: мы будем иметь постоянное представительство в СНОАМ.
Фейд энергично закивал в знак согласия: богатство — это великая сила. Все благородные дома черпают при случае из казны СНОАМ — разумеется, с санкции правления директоров. А Совет СНОАМ — своеобразный слепок с политических институтов империи, с ландсраата, созданного законным путем, в результате выборов, и служащего противовесом власти монарха и его сторонников. Однако приходилось признать, что власть Совета СНОАМ превыше ландсраата.
— Герцог Лето, — продолжал Питер, — может попытаться бежать к Свободным, живущим на краю пустыни. К ним же, возможно, он постарается отослать и свою семью. Но все пути блокированы агентами Его величества. Один из них — Кайнз, может, помните его?
— Фейд его помнит, — вставил барон. — Продолжай!
— Не слишком-то вы любезны, барон.
— Здесь приказываю я! — прикрикнул барон.
Питер пожал плечами:
— Если дело пойдет так, как планируется, то дом Харконненов получит поместья на Арраки и ставленник вашего дяди будет управлять ими от имени барона Владимира Харконнена.
— Значит, у нас увеличатся доходы, — резюмировал Фейд.
— Конечно, — согласился барон.
— И Великие дома будут знать, что только барон смог уничтожить Атридесов, — добавил Питер.
— Да, они будут это знать, — выдохнул барон.
— Самое интересное, что все это знает и герцог, — сказал Питер. — Он уже сейчас чувствует ловушку.
— Это правда, — в голосе барона неожиданно прозвучали нотки печали. -Но он ничего не может поделать. Даже жалко его.
Барон отошел, наконец, от глобуса и, выйдя на середину комнаты, показался во всем своем великолепии — огромная, непомерно полная фигура на странно тонких для такого тяжелого тела ногах.