Никогда в их доме не звучали шаги этого самоуверенного человека. Разные она знала шаги: мягкие, как поступь тигра, вкрадчивые, как ласки хитрого кота, — шаги Зеврасия, жреца Зевса. Шаги других то трусливые и робкие, то нарочито торопливые и услужливые, то неуклюже шумящие и тут же почтительно замирающие. Но таких спокойных и четких она не знала. Так может входить человек в свой дом, наверно, так входит воин в побежденный город. Но так входить в кабинет Аора? Это было выше ее понимания. Она любила эту игру — по звуку шагов определять человека, его манеры, желания и даже порой угадывала, для чего он пришел к отцу. Но сейчас… Странная растерянность охватила девушку, она почему-то торопливо подошла к листу полированной бронзы и поправила свои безупречно причесанные волосы, только что уложенные рабыней в тугой каштановый узел, из-под которого выбивались непокорные завитки и тонкими кружевными колечками щекотали плечи. Кто же все-таки пришел? Хлопнула дверь в кабинете отца, и сейчас же до нее долетел знакомый, очень знакомый голос! Она рывком приоткрыла дверь и приникла лбом к узкой щелочке. Отец, конечно, заметил это. Он всегда все замечал! Но на этот раз не сделал обычного повелительного жеста, не заметного для собеседника. Этим жестом он всегда приглашал ее войти или приказывал удалиться. Почему-то отец сделал вид, что не заметил ее глаз. Ну что же, она с удовольствием послушает, о чем говорит с отцом ее новый знакомый, странный юноша с чужеземным суровым лицом…
— Значит, положение города безнадежно?
Аор чуть двинул бровями, за этим вопросом в голосе Алана он почувствовал нечто не совсем обычное.
— Это так. Уже через семь дней дворцы Бактры превратятся в развалины, а защитники города — в рабов.
— Неужели во всем царстве нет больше войск, верных Вам и царю?
В вопросе юноши звучали глубокий интерес и волнение. Аор, что-то решая в уме, медленно взвешивал каждое слово, еще и еще раз измеряя Алана взглядом проницательных глаз, теперь чуть затуманенных работой мысли.
— Нет. В тысяче городов Бактрианы стоят громадные, хорошо обученные и вооруженные гарнизоны, но они не двинутся с места, пока не найдется человек, способный сделать невозможное. Они будут стоять там, пока не найдется такой человек…
Прежде чем Алан успел ответить, Лаодика заметила в лице отца никому, кроме нее, не известную черточку неудовольствия, и ей почему-то захотелось, чтобы чужой юноша сдержал готовые сорваться слова. Но он не почувствовал ее молчаливого призыва.
— Мне нужна сотня гетайров и четыре месяца сроку. Бактра будет свободна, если продержится это время.