И не потому, что никто из всех знакомых инспектору жителей Земли не носил усов, этот анахронизм встречался только на дальних колониях, там, где люди старались соблюдать патриархальные традиции, — дело было совсем не в этом, дело было в том, что ничего, кроме этих усов, Ротанов не мог вспомнить.
Внешность коменданта полностью исчезла из его памяти, и ее место заполнили эти самые усы… Если бы сейчас ему пришлось набросать словесный портрет человека, в обществе которого он только что провел не меньше часа, он не смог бы этого сделать. И это было настолько странно, что сразу же после старта челнока Ротанов включился в информационную сеть лунной базы и, воспользовавшись своим паролем, затребовал полное личное досье Свиридова. То, которое он просматривал в управлении, содержало лишь самые общие сведения обо всех федеральных служащих.
Но именно в этот момент челнок попал в сплошную полосу помех, информаторий выдал какую-то абракадабру, что-то вроде того, что такого человека в реестре базы не значится, после чего связь прервалась полностью.
Ротанов дал себе слово, вернувшись в свою контору, прояснить эту непонятную ситуацию. Но до старта «Разгона» оставалось всего несколько часов, и он так и не успел этого сделать, прощальный визит в управление не состоялся.
Линда Гердт впервые в жизни поняла, как должен чувствовать себя человек, попавший в камеру одиночного заключения. За дверью конспиративной квартиры Ротанова остался огромный и враждебный город, который совсем недавно пытался ее убить, и она даже не знала, имеет ли отношение к этому покушению ее собственный отец.
Несколько раз она порывалась, наплевав на все запреты, позвонить ему, — но благоразумие взяло верх, и Линда решила дождаться возвращения Ротанова. Ей и в голову не приходило, что она может остаться в этой квартире ночью одна. Он должен был вернуться, она чувствовала, что понравилась ему, и не знала ни одного мужчины из числа своих знакомых, который не попытался бы воспользоваться создавшейся ситуацией.
Несколько неожиданно для себя она поняла, что не станет возражать, хотя бы потому, что он тоже ей нравился, а также потому, что этот человек был героем ее юности, а совсем недавно он спас ей жизнь и хотя бы за это заслуживал награды…
Но Ротанов не появился этой ночью, и утром, проснувшись в скомканной постели, Линда почувствовала сначала разочарование, а потом в ней заговорило уязвленное самолюбие.
Он еще пожалеет, что пренебрег ею, пусть только появится… Но он не появлялся весь следующий день, и, в конце концов, потеряв терпение и не в силах больше вынести неопределенность ситуации, она набрала номер отца… Но, едва прикоснувшись к кнопке вызова абонента, Линда услышала серию коротких гудков, а затем спокойный голос Ротанова в трубке произнес: «Я же просил вас не пытаться использовать телефон. Не надеясь на ваше благоразумие, я заблокировал его».